Сокровище

Когда-то здесь стоял Летний дворец Елизаветы Петровны, построенный по проекту Растрелли. Он был деревянным и холодным; поэтому императрица и распорядилась строить Зимний – в том виде, в котором он дошел до наших дней. В Летнем дворце 20 сентября 1754-го года тогда еще великая княгиня Екатерина Алексеевна родила великого князя Павла Петровича. Там же, в Летнем дворце, в ходе переворота 1762-го года, она была провозглашена императрицей Екатериной Второй.

Сразу после ее смерти вступивший на престол Павел издал указ: Летний дворец снести, а на его месте «построить с поспешанием» неприступный замок. «Здесь я родился, здесь хотел бы и умереть», - сказал император. Его желание сбылось – но совсем не так, как он предполагал.

Не обошлось без магии чисел: замок построили за четыре года. А через сорок дней после новоселья император был убит. Утром следующего дня Романовы покинули Михайловский замок и больше никогда сюда не возвращались.

В спальню, где убили императора, несколько десятилетий никто не входил – до тех пор, пока внук Павла, Александр Второй, не распорядился создать в ней церковь во имя Святых Петра и Павла. Каждый год, в день смерти деда, Александр Второй приезжал сюда молиться. После молитвы он подолгу стоял у окна, выходящего на Михайловский сад. Стоял и в задумчивости глядел поверх деревьев на набережную Екатерининского, ныне – Грибоедова, канала. Как потом оказалось, он смотрел на место своей будущей гибели. Спустя восемьдесят лет после убийства Павла Первого, на расстоянии в четыреста сорок четыре метра от окна злополучной спальни, взрывом бомбы, брошенной Гриневицким, Александру Второму раздробило ноги, и через час он скончался от потери крови. Позже, на деньги, собранные по всей России, на этом месте поставили памятник царю-мученику – Храм Спаса на Крови.

Все эти мысли пронеслись в голове Марины за ту секунду, что она стояла перед южным фасадом. Стены замка были выкрашены в яркий розово-желто-оранжевый цвет. Он и сейчас выглядел необычно, а двести с лишним лет назад – и вовсе был в диковинку, поскольку никогда раньше не использовался для окраски столь величественных зданий. Согласно легенде, такого цвета была перчатка, которую обронила на балу фаворитка императора Анна Лопухина. Павел, как настоящий рыцарь, первым бросился на помощь даме, но, подняв перчатку, передумал возвращать ее владелице, а вместо этого – отправил архитектору Бренна в качестве образца для подбора краски. Так ли было на самом деле, Марина наверняка не знала, но легенда ей очень нравилась.

Южный фасад замка был парадным. Он поражал изящной монументальностью и скромным великолепием. Снизу к нему подступала зеленая вода Воскресенского канала. Через канал был перекинут Трехчастный мост, имеющий форму трех лучей, расходящихся от Воскресенских ворот, которые вели во внутренний восьмиугольный двор замка. По центральному лучу мог ездить только императорский кортеж, а все прочие – попадали в замок по боковым.

Воскресенские ворота располагались в самой середине южного фасада. По обе стороны от ворот стояли два высоких обелиска из серого гранита; каждый был украшен: внизу - высеченными из камня воинскими доспехами, а наверху – личным вензелем Павла Первого.

Кнаружи от обелисков, поднятые на высокий цокольный этаж, справа и слева стояли сдвоенные ионические колонны, итого - четыре. Они образовывали портик. Его завершал фронтон, украшенный изумительным барельефом, показывающим, как «История заносит на свои скрижали славу России».

По всему фасаду, на фризе, шла надпись. «ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ СВЯТЫНЯ ГОСПОДНЯ ВЪ ДОЛГОТУ ДНЕЙ». Марина не удержалась.

- Посмотри! Видишь?

Виктор поднял глаза.

- С этой надписью связано интересное предание, - поведала Марина. - По одним источникам, монах Авель, по другим – юродивая Ксения Петербургская, - кто-то из них предсказал Павлу Первому, что он проживет столько, сколько букв в этой надписи. Сорок семь букв. И Павлу шел сорок седьмой год, когда его убили.

На Виктора это не произвело никакого впечатления. Он пожал плечами.

- Совпадение.

- Почему так снисходительно? – рассердилась Марина. – Ты не веришь в случайности? Особенно – роковые?

- Я не вижу смысла это обсуждать, - примирительно сказал Виктор. – Ты цепляешься за случайность, но при этом – совершенно упускаешь из виду закономерность.

- Какую? – насторожилась Марина.

- Откуда взялась эта надпись? – спросил Виктор.

- Если не ошибаюсь, это цитата из Библии, - ответила Марина.

Виктор кивнул.

- Ты почти не ошибаешься. Это – Ветхий Завет, Псалтирь. Девяносто второй псалом, стих пятый. Но – измененный. В оригинале он звучит так: «дому твоему подобает святыня, Господи, в долготу дней». Чувствуешь разницу?

Марина задумалась: а ведь он прав.

- Да. Разница – существенная. В псалме – обращение к Богу. А здесь, - она кивнула на фасад, - констатация факта. Но постой! Павел Первый был очень религиозным человеком. Он не мог не знать текст псалма!

- Ни единого шанса, - подтвердил Виктор. – Конечно, знал.