Сокровище

- Хорошо. Я хотел бы выслушать предложения по текущей работе. С кого начнем?

13.

Марина взяла конверт в руки. Сердце забилось. Рука отца, в этом нет сомнений. Только он мог выводить такие мелкие и в то же время – каллиграфически четкие буквы; отец писал каждую отдельно, не связывая их между собой; при этом Марину всегда поражала скорость отцовского письма.

- Это – его почерк! – сказала Марина.

- Я не открывал. Письмо пришло уже после того, как я узнал о его смерти.

- Узнал? Откуда?

- Из интернета, откуда же еще? Посмотри!

Митя подошел ближе, склонился над конвертом. Марина уловила Митин запах, и он не вызвал у нее инстинктивного отторжения; даже наоборот, показался знакомым. Марина почувствовала, как охватившее ее напряжение постепенно отпускает. Она позволила себе немного успокоиться.

- Видишь? – Митя показал на графу «адрес получателя». – Это – мой адрес. А адрес отправителя – твой.

- Да, только индекс неверный, - машинально отметила Марина.

- А штемпель на конверте – почтового отделения, которое расположено на Лиговском проспекте. Я проверил.

- Его там убили. Неподалеку, - горло перехватило, но Марина быстро взяла себя в руки.

- И дата отправления. Видишь? На следующий день. Короче, тут все непонятно. Поэтому я решил приехать и разобраться.

- Ладно. Как ты нашел мой дом, теперь ясно. Адрес на конверте. Извини, кстати, что ударила тебя дверью.

- Ты уже извинилась.

- Но как ты нашел кладбище? – Марина отстранилась; хотела заглянуть Мите в глаза; а вдруг он не совсем честен.

- Я же сказал: увидел в интернете репортаж о похоронах. Ваш, местный ресурс. Раздел «наука и культура». Ты что, до сих пор мне не веришь?

- Как я могу в это поверить? – возмутилась Марина. – У меня есть брат, да еще и москвич!

Последний выпад Митя пропустил мимо ушей.

- Открой конверт! Тебе не интересно, что там? Я ради этого всю ночь ехал в общем вагоне.

Марина подняла конверт, посмотрела на свет. Последнее послание отца. Опять сердцебиение. И руки предательски дрожат.

Марина оторвала от торца конверта узкую полоску, запустила пальцы, слегка потянула и… Еще до того, как увидела пожелтевший лист, сложенный вдвое, ощутила его хрупкость и важность. Марина аккуратно, буквально по миллиметру, засунула лист обратно в конверт.

- Тихо-тихо-тихо! Это – исторический документ. Его нельзя читать здесь. Нужна специальная обстановка.

Митя улыбнулся.

- Как ты похожа на отца.

- А ты - не очень.

- Я – не похож на тебя. Но это еще ничего не значит. Пригласи меня домой. Я, между прочим, голодный. Ты умеешь готовить?

Марина промолчала. Однозначного ответа у нее не было: не то, чтобы вовсе «нет», но и совсем не «да».

14.

Пресс-конференция закончилась. На подземной стоянке ждал лимузин.

Виноградов шел по служебному коридору здания в окружении четверки крепких телохранителей. Два широких бритых затылка бугрились перед глазами; два размеренных могучих дыхания подталкивали в спину.

Пятым, чуть отстав от процессии, шел Ковалев. На согнутой руке он нес раскрытый ноутбук; камера, вмонтированная в крышку, фиксировала каждое движение Виноградова.

Ковалев услышал сигнал. Голос в наушнике сообщил приказ.

- Прямо сейчас? – переспросил Ковалев. – Да, понял. Остановка!

Виноградов и телохранители остановились.

- Что-то случилось? – спросил Виноградов.

- Ничего особенного.

Ковалев огляделся: кроме них, в коридоре никого не было. Ковалев прошел вдоль стены, трогая двери, ведущие в подсобные помещения. Одна из дверей была открыта. Ковалев вошел, убедился, что камер наблюдения нет.

- Заходим!

Виноградов и телохранители вошли в небольшое помещение, судя по всему, служившее раздевалкой для уборщиков; в одном углу – ряд железных шкафчиков для одежды, в другом – швабры и моющие средства.

Один из телохранителей тут же подпер стодвадцатикилограммовым тренированным телом дверь; двое других взяли Виноградова под руки и поставили спиной к стене.

Ковалев нацелил камеру ноутбука на Виноградова, поднес руку к лицу, сказал в микрофон, спрятанный в рукаве.

- Вам хорошо видно?

Видимо, ответ был утвердительным.

А дальше произошло то, что журналисты наверняка назвали бы «главной сенсацией Санкт-Петербургского экономического форума». Но их в подсобку не пригласили, поэтому дважды стать основным ньюсмейкером Виноградову было не суждено.

Ковалев еле заметно кивнул.

Двое, стоявшие по бокам, схватили Виноградова за плечи и запястья, фиксируя руки. Еще один – размахнулся и коротко ударил «охраняемое лицо» в живот. Потом – еще и еще.

Бил уверенно и умело; не задевал ребра и щадил от разрыва печень. Четырех ударов хватило; глаза Виноградова закатились. Двое по бокам разжали руки; «шестьдесят шестой в списке «Форбс»» рухнул на колени и сблеванул. Если бы боец не успел отступить, попало бы на ботинки.

- Этого достаточно? – спросил Ковалев у своего рукава. – Или еще?

Голос в наушнике ответил.

15.

Вопрос не поставил Виктора в тупик; он давно уже размышлял над тем, что делать дальше.

- В сложившейся ситуации я вижу две главные проблемы. Первая – пропавший документ. Если профессора убили наши враги, документ мы не найдем.

- Увы! – вздохнул командор.