Сокровище

– Да, это звучит скверно, – говорит Мэйси. – Даже хуже, чем тот факт, что одному человеку поручено протоколировать всю историю мира.

– Не человеку, а божеству. И других охотников заниматься этой работой не видно, – отвечает она, и в ее тоне звучит горечь. – Пару месяцев назад Джикан взял отпуск, Кассия провела в отпуске всю последнюю тысячу лет. А Андрия… – Она фыркает. – Она вообще делает хоть что-то?

– Вы хотите сказать – помимо того, чтобы портить всем жизнь? – спрашиваю я, взглянув на тату Карги на моем запястье.

Куратор смеется.

– Да, это ее особый талант.

– Да уж, нам ли этого не знать, – бормочет Мэйси.

– Но мне надо вернуться к протоколированию истории – к этому горестному и тяжелому труду, – говорит Куратор. – Мы можем поговорить завтра утром за завтраком.

Она поворачивается и начинает закрывать шкаф-дверь, но я хватаю ее и не даю ей затвориться.

– Вы не будете возражать, если мы зайдем к вам туда? – спрашиваю я.

На ее лице отражается удивление – и подозрение.

– Я никого не пускаю сюда.

– Ну да, как в комнату замка Синей Бороды, – язвит Хезер.

Куратор так прищуривает глаза, что они превращаются в щелки.

– Я очень давно никого не сокрушала. Не заставляй меня пожалеть об этом.

Поскольку эта угроза реальна, я становлюсь между ними. Затем бросаю на мою лучшую подругу взгляд, как бы говорящий: «Какого черта ты творишь?»

Хезер только пожимает плечами и напускает на себя скучающий вид – и в ответ Куратор тихо ворчит.

Видно, что она пребывает отнюдь не в том настроении, на которое я надеялась, рассчитывая заключить с ней сделку.

– Я понимаю, что это ваше личное пространство, – говорю я своим самым умиротворяющим тоном. – Но я надеялась, что на этот раз вы сделаете исключение.

Брови Куратора взлетают вверх.

– Потому что королева горгулий такая особенная?

– Потому что у меня есть одна идея, которая могла бы помочь нам обеим.

На ее лице отражается скепсис – и видно, что она немного заинтригована, на что я и рассчитывала. Но прежде чем она успевает сказать что-то еще, в комнате за ее спиной раздается истошный крик.

– Черт! – бормочет она прежде, чем повернуться и исчезнуть в той комнате, где она протоколирует историю.

Но дверь она оставляет открытой.

Не знаю, потому ли это, что она так спешит увидеть, что там происходит, или же это приглашение для нас. Но есть старая поговорка, гласящая, что лучше просить прощения, чем позволения, и сейчас, похоже, пора действовать в соответствии с ней.

Я бросаю взгляд на Мэйси, чтобы посмотреть, согласна ли она со мной, и вижу, что она наклонилась, пытаясь заглянуть в комнату.

– Значит, мы сделаем это, да? – спрашивает она, и в этом я с ней солидарна.

– Да, черт возьми, мы сделаем это, – отвечаю я ей.

Я тяну на себя шкаф и захожу внутрь; Мэйси и Хезер следуют за мной. Потому что некоторые вещи надо увидеть, чтобы в них поверить.

Глава 85 Весь мир – телевизор

– Офигеть, – бормочет Мэйси, когда шкаф-дверь с грохотом закрывается за нами.

– Офигеть, – повторяем Хезер и я.

Я потратила не так уж много времени на мысли о том, как может выглядеть эта комната, вернее, зал – как-никак я только-только услышала о его существовании, – но даже если бы я по-настоящему пыталась представить его себе, мне бы никогда не пришло в голову, что он выглядит вот так. Думаю, я воображала себе что-то вроде туманного шара, позволяющего Куратору присмотреться к любому моменту в жизни человечества, который она хочет разглядеть.

Но нет, здесь нет никаких магических причиндалов, никакого волшебного хрустального шара, в который бы она смотрела, чтобы видеть настоящий момент по всему миру. Вместо этого, стены здесь сплошь состоят из телевизоров.

Вот только это такие телевизоры, каких я никогда не видела прежде.

Нет, это не огромные прямоугольные экраны, к которым я привыкла – такие, которые висят над каминной полкой и показывают изображения сверхвысокой четкости.

Нет, это крошечные квадратные телевизоры, которые выглядят так, будто они явились прямиком из пятидесятых годов.

Окрашенные золотой и серебряной красками с кнопками под выпуклыми черно-белыми экранами, они явно представляют собой реликты прошлого, хотя и не такого уж далекого. И они повсюду.

Повсюду.

Потому что в этом зале нет окон, выходящих в сад.

Нет живописных полотен современных мастеров.

Нет афиш самых известных концертов в истории.

Нет, ничто в этом зале не напоминает об эстетических вкусах Куратора. Да и как может быть иначе, если эти телевизоры стоят здесь бок о бок и друг на друге от угла до угла и от пола до потолка? Тысячи и тысячи телевизоров, и все включены. Все черно-белые. И все показывают, как где-то в мире кто-то что-то делает.

И Куратор, сидящая на офисном стуле за круглым письменным столом, стоящим в центре зала. Перед ней лежит открытая амбарная книга, возле ее правой руки стоит большой стакан с ручками. И когда она наклоняется и начинает писать в амбарной книге, изображение на одном из тысяч телевизоров из черно-белого становится цветным.