Сокровище

Не только книжные шкафы, стоящие вдоль стен, – которых здесь многие десятки, – но и вся площадь пола. Везде высятся огромные стопки амбарных книг, доходящие до потолка, так что стоять здесь можно только перед книжным шкафом, находящимся справа от двери, куда Куратор и направила меня, чтобы я взяла чистую амбарную книгу.

Я снимаю с полки одну амбарную книгу и моргаю, когда на ее месте неким волшебным образом тут же появляется другая, затем так торопливо, как только могу, выбегаю из этого заставленного зала, вызывающего клаустрофобию.

– Вам нужно вот это? – спрашиваю я, положив чистую амбарную книгу на письменный стол рядом с тем местом, где Куратор все так же сидит и пишет.

До конца той амбарной книги, в которой она строчит сейчас, остается всего несколько страниц.

– Извините, – говорит Хезер с другого конца зала, – но, по-моему, это важно.

– Я занимаюсь этим уже очень, очень давно, – отвечает Куратор покровительственным тоном. – И думаю, я знаю, что важ…

Она замолкает, и в ту же секунду изображение в телевизоре, на который показывала Хезер, становится цветным. Мы видим, как на каком-то перекрестке легковой автомобиль врезается в бок огромной фуры. В такой аварии ни у кого нет шансов выжить.

Куратор тихо бормочет что-то на языке, которого я не понимаю, и начинает быстро писать.

Несколько секунд спустя изображение на экране снова становится черно-белым, и она переходит к чему-то другому.

Это продолжается еще несколько минут, и, хотя меня завораживает то, что я вижу на этих экранах, я не могу не беспокоиться о том, что мы теряем время, пока Мекаю становится все хуже.

И хотя я понимаю, что пройдет еще как минимум несколько часов прежде, чем он получит помощь, мне кажется, что в более долгосрочной перспективе это может ускорить дело. Судя по всему, Куратор совсем не торопится давать информацию, которая нам нужна, и, если мы будем говорить с ней по часу в день, пройдет несколько дней прежде, чем она наконец сообщит нам все необходимое.

А у нас нет нескольких дней.

Собственно говоря, мы не знаем, сколько времени у нас осталось, – хотя думаю, моя идея может решить и эту проблему.

Когда Куратор наконец закрывает лежащую перед ней амбарную книгу – исписав ее до низа последней страницы – и отодвигает ее, я решаю воспользоваться моментом.

– У меня есть к вам предложение, – говорю я ей, когда она берет чистую амбарную книгу.

– Предложение? – повторяет она, на долю секунды отведя взгляд от экрана, чтобы посмотреть мне в глаза. – Почему ты думаешь, что меня заинтересует что-то из того, что ты можешь мне предложить?

– Потому что у вас уже очень давно не было отпуска, – отвечаю я. – А я могу это изменить.

– Ты можешь это изменить? – В ее тоне звучит настороженность.

– Ты можешь это изменить? – одновременно с ней спрашивает Мэйси.

Я не свожу глаз с Куратора.

– Это будет мини-отпуск, а не полноценный, но надо же с чего-то начать, вам так не кажется?

Куратор смеется – смеется долго.

– Давай уточним – ты что, действительно воображаешь, будто можешь делать мою работу?

– Ни в коем случае. Но думаю, мы семеро можем с этим справиться.

Куратор прищуривает глаза.

– Насколько коротким может быть этот мини-отпуск?

– Сперва позвольте мне спросить… – Я показываю на телевизоры. – Если состояние нашего друга Мекая ухудшится, картинка на одном из этих экранов станет цветной? Вы можете сделать так, чтобы она стала цветной?

Это привлекает ее внимание, и на долю секунды ее ручка замирает, после чего она снова принимается писать.

– Да, могу, – только и роняет она.

– Тогда мы можем дать вам двадцать четыре часа, – говорю я. Мэйси начинает возражать, но я добавляю: – При одном условии, – и моя кузина замолкает. – Вы должны будете согласиться сообщить нам точное местоположение Древа Горечи и Сладости, как только вы вернетесь … и нам придется переключить один из этих телевизоров, – я показываю на стену из телевизионных экранов, – таким образом, чтобы он постоянно показывал нам Мекая. Чтобы мы могли быть уверены, что он продержится до вашего возвращения.

Она вскидывает одну бровь.

– Один больной человек не может находиться в фокусе внимания поколения, моя дорогая.

– Этот больной человек может, – парирует Мэйси тоном, не терпящим возражений.

Я спешу добавить:

– Мы не сможем сфокусироваться на протоколировании истории вместо вас, если будем беспокоиться о нашем друге.

Ее письменный стол описывает еще несколько кругов, и все это время она быстро строчит в своей амбарной книге, но по выражению ее лица видно, что она обдумывает мое предложение.

В конце концов она сухо изрекает:

– Это определенно всего лишь мини-отпуск.

Затем замолкает и пишет, когда изображение на телевизоре, находящемся прямо перед ней, становится цветным. Она протоколирует то, что видит на его экране, затем переключается на другой цветной экран. И на следующий. И на следующий. И на следующий.

Я начинаю думать, что она просто проигнорирует мое предложение, когда она вдруг отрывает взгляд от стены из телевизоров и говорит: