Сокровище

Она машет рукой в сторону экранов, чтобы подчеркнуть смысл сказанного. И я понимаю, что она имеет в виду. Господи, как я ее понимаю. Сидя здесь и глядя на все это, я вспоминаю, как мои родители, когда мне было двенадцать или тринадцать лет, отвезли меня в Вашингтон, округ Колумбия, и сводили во множество клевых музеев. Один из них был посвящен всему, что имело отношение к новостям. Там была куча классных экспозиций, но больше всего мне запомнилась та из них, которая включала в себя все фотографии, получившие Пулитцеровскую премию. Все лучшее и все худшее в человеческой природе, собранное на одной стене.

Эти телевизионные картинки – все эти события, происходящие с людьми по всему миру, – похожи на ту экспозицию. Лучшее и худшее из того, что происходит в мире, и люди, из-за которых это совершается и которые это совершают, – и все это идет на стене перед нами и ожидает, чтобы мы это записали… или не записали.

Это тяжело. Не только плохое, но и хорошее. Лучшее, на что мы способны как люди, соседствует с худшим, что мы творим. Как это можно вынести, как это может не подавлять?

Неудивительно, что Хезер плачет. И я уверена, что скоро заплачу и я.

Вот только на это нет времени. В океан рядом с Пуэрто-Рико только что упал самолет. И только что вышла статья об одном североамериканском лидере, которая либо вызовет скандал, и этот скандал потрясет всю страну, либо будет полностью проигнорирована. Так что я не знаю, что мне делать с ней.

После информации о статье следует картинка шумного празднования дня рождения семилетнего мальчика в Берлине.

Затем пациент в больнице в Экваториальной Гвинее заражается геморрагической лихорадкой Марбург.

Мощный размыв грунта в подвале дома молодой семьи в Стамбуле оставляет ее без крова.

И от Антарктиды откалывается громадный айсберг.

И буквально миллион других событий только на моей стене из телевизионных экранов. На двух стенах Мэйси тоже много чего происходит, так что у нее тоже хлопот полон рот.

И единственное, что мы можем со всем этим делать, – это писать, писать, писать.

У меня уже болит рука, и я чувствую, что отстаю все больше.

Мэйси шумно втягивает ртом воздух в ответ на одну из своих телевизионных картинок, а я на секунду отвлекаюсь в отчаянной попытке отыскать глазами мой оброненный телефон. Потому что если к нам в ближайшее время не придет помощь, мы просто утонем… и Куратор наверняка откажется выполнить свою часть сделки, если мы обрушим всю ее систему.

К сожалению, пока я искала глазами телефон, мое отставание усугубилось. Экраны из черно-белых становятся цветными, а у меня не было возможности посмотреть хотя бы на один из них. Надеясь, что я не пропустила чего-нибудь слишком важного, я начинаю писать снова, но я так и не нашла мой чертов телефон!

Однако кто-то должен записать сведения о последней вспышке вируса, так что, видимо, моему телефону придется подождать. Как и появлению подмоги, в которой мы все так отчаянно нуждаемся.

Но в тот самый момент, когда я начинаю записывать последние цифры, потайная дверь – книжный шкаф отворяется и входит Флинт с подносом, на котором стоят чашки с кофе, а за ним заходят и остальные мои друзья.

– Кому-нибудь здесь нужен перерыв на кофе?

Глава 87 Суши – это жесть

– Перерыв на кофе? – истошно визжит Мэйси, оторвав взгляд от своих экранов – я уверена, что в первый раз. – Ни у кого здесь нет времени на кофе!

– Ничего себе, – говорит Флинт, поставив поднос с кофе на стол рядом со мной. – Кто-то здесь стал немного брюзглив.

– Мы не брюзгливы – мы в отчаянии, – отвечаю я, неотрывно глядя на последствия стрельбы во Флориде и чувствуя, как внутри у меня все обрывается, а к глазам подступают слезы. – Что вы тут делаете?

Джексон поднимает бровь.

– Хм-м, если вы хотите, мы можем уйти.

– Пожалуйста, нет! Не уходите! – чуть ли не хнычет Мэйси.

– Несколько минут назад Куратор зашла к нам на веранду перед тем, как покинуть дом, и сказала, что вы предложили немного поработать на нее в обмен на помощь Мекаю и что вам, возможно, понадобится некоторая помощь от нас. – Хадсон смотрит то на меня, то на Мэйси. – Похоже, она мастерица преуменьшать.

– И еще какая, – отвечаю я, записывая имя игрока, который забивает последний гол в футбольном матче во Вьетнаме с участием очень популярных команд. – Ты не мог бы сходить в тот зал и принести еще амбарных книг? А затем выбрать секцию телевизионных экранов и начать протоколировать события?

– Это совершенно офигенное место, – говорит Джексон, глядя на черно-белые экраны. – Неужели эти телевизоры действительно показывают все, что сейчас творится в мире?

– Да, все, – подтверждаю я. – Когда происходит какое-нибудь важное событие, изображение из черно-белого становится цветным.

– Офигеть, – выдыхает он.

– Нечего выражать по этому поводу неумеренные восторги, – рявкает Хезер, не переставая писать. – Лучше сходи за этими гребаными амбарными книгами и начни помогать. Или честное слово, я выйду из игры, и справляйся с этим сам.