Сокровище

– Это единственное, что может спасти Мекая, – говорю я, умоляя ее. Но, говоря это, я понимаю, что ей плевать. Ее никогда не волновал никто, кроме нее самой, и судьба какого-то вампира, которого она не знает и до которого ей нет никакого дела, явно этого не изменит. Однако наша с ней сделка состоится лишь с соблюдением определенных условий. – Моя ответная услуга не должна вызвать смерть человека, ни прямо, ни косвенно.

– Она ее и не вызовет. Твоего друга убивает теневой яд – он станет причиной смерти. А отказ Клиассандры помочь ему делает это косвенно, – холодно отвечает она. – Так что твоя ответная услуга тут ни при чем. – На этот раз, протянув руку, она раскрывает ладонь. – А теперь отдай мне эликсир.

Мне хочется возразить, но по выражению ее лица я вижу – она знает, что победила. В эту минуту я проклинаю каждое божество, с которым когда-либо встречалась, и эту их чертову склонность к хитрым лазейкам.

Я не хочу этого делать. Не хочу отдавать этой порочной стерве то единственное, что может спасти жизнь моего друга. Но как только я думаю о сопротивлении, моя рука начинает двигаться сама собой. И чем больше я стараюсь помешать ей скользнуть в карман, тем быстрее она стремится туда. Несколько секунд – и вот флакон воды из Небесного озера оказывается в ее руке, и она глядит на него с самой жестокой улыбкой, какую только можно себе представить.

– Я должна отдать тебе должное, Грейс, – замечает она, вынув из флакона пробку. – Я знала, что ты собиралась делать, и полагала, что у тебя нет ни единого шанса добиться успеха. Я не верила, что ты сможешь раздобыть ту единственную субстанцию, которая обладает достаточной силой для того, чтобы отделить мою душу от души моей сестры.

– А почему ты просто не отправилась туда сама? Если ты знала о Древе Горечи и Сладости все это время, то почему ты ждала, чтобы за тебя это сделала я?

Брови Карги взлетают вверх.

– Я постоянно забываю, как мало ты знаешь о наших делах. – Она качает головой. – Разумеется, божествам запрещено находиться в том же месте, что и Небожителям.

Да, нам с бабушкой придется очень серьезно поговорить о моем образовании в этом мире, когда я выберусь из тюрьмы.

Но сейчас я, прищурившись, смотрю на Каргу.

– И тебе просто не терпелось добраться до меня после того, как я сделаю за тебя всю грязную работу?

Она смеется, и смех ее громок и полон самой гнусной злобы.

– О, я планировала искать тебя везде, чтобы заполучить этот флакон, – но ты собственноручно доставила его прямо ко мне, в мою тюрьму. Для той, кто мнит себя королевой, это большая ошибка, ты не находишь?

И с этими словами она выпивает содержимое флакона до последней капли, затем закрывает глаза, и вокруг ее груди вспыхивает мерцающий свет, который сияет несколько секунд, после чего гаснет.

Она открывает глаза, и в них – голубых и словно вихрящихся – читается сила.

Ее слова пронзают меня, будто стрела, усиливая опасения по поводу моего главенства в Круге, опасения, которые мучили меня на протяжении многих дней, недель, месяцев. Но тут я вспоминаю, что не я выбрала это место. Его выбрал Реми и сделал это по причине, которую Карга никогда не поймет. Потому что это его дом. И, как бы странно это ни звучало, здесь единственное место, где он чувствует себя по-настоящему в безопасности.

Нет, Карга никогда этого не поймет – это и делает ее плохим вожаком и плохим человеком.

Но я могу это понять. И понимаю.

Вот что привело меня сюда. Это сделала не тюрьма, а люди. У меня нет ответов на все вопросы, и я не претендую на всезнание. Но я буду искать эти ответы, пока не найду, буду задавать вопросы, пока не выясню все, что мне необходимо. И я никогда, никогда не брошу тех, кто мне дорог, или любых других людей, за которых отвечаю.

Мне надо верить, что это не только сделает меня хорошим лидером, хорошим вожаком, но и поможет мне и моим друзьям выбраться из этой каши. Мне просто надо продолжать задавать вопросы, собирать вокруг себя знания и таланты моих друзей, пока я не получу необходимые ответы.

Хадсон подходит ко мне и встает рядом, плечом к плечу, пока Карга продолжает отчитывать меня.

– Ты мнишь себя такой умной, но на самом деле ты всего лишь девчонка, носящаяся по миру и делающая то, чего хочу я. А ты, вампир, – насмехается она над Хадсоном, – ты воображаешь, будто так силен, что можешь померяться силой со мной?

Она поворачивается снова и обводит всех нас взмахом руки.

– Вы думаете, что вам под силу справиться со мной? Вам, драконам, ведьмам и ведьмакам, вампирам и горгульям? – Последнее слово она произносит с таким же отвращением, с каким Флинт говорит о тараканах. – Я потратила тысячи лет, ища способы уничтожить вас всех, и теперь, когда я освободилась от своей сестры, вам меня не остановить. Неужели вы действительно воображали, будто вы на это способны?

Она подается ко мне и почти вплотную придвигает свое лицо к моему. И я бы погрешила против истины, если бы сказала, что мне не хочется ударить ее прямо по этим губам, накрашенным красной помадой.

– Ну так вот, я никогда этого не допущу.