Сокровище

— Черт бы их побрал! Дай им волю, они бы спустились вниз и покидали все свитки в грузовики как обычный утиль. Они же не понимают, что свитки, пролежавшие под землей шестнадцать веков, могут обратиться в пыль, если с ними неправильно обращаться.

— Президент взял на себя ответственность за эту авантюру.

— Прошлое не имеет приоритета перед современной политикой, это я уже понял.

— Есть еще одна проблема, — прервал Питта адмирал. — Кто-то в Белом доме слил информацию Международному агентству новостей. Слухи распространяются быстрее чумы.

— Здесь уже собираются толпы.

— Предприимчивый народ, ничего не скажешь. Они время зря не теряют.

— А как правительство собирается решить вопрос с собственностью на землю? Здесь все окрестности принадлежат Сэму.

— Сэм получит предложение, от которого не сможет отказаться, — со злостью ответил Сэндекер. — Президент и его свита разработали грандиозную схему получения политической выгоды от информации, содержащейся в свитках.

— Мой отец был с ними?

— Мне очень жаль, но это так.

— Кто именно будет вести работы?

— Группа армейских инженеров из Форт-Худа. Все они вместе со своим оборудованием следуют к месту раскопок на грузовиках. Силы безопасности вот-вот свалятся вам на голову. Их доставят на вертолете, чтобы быстро оцепить периметр.

— Вы можете использовать свое влияние, чтобы мы остались здесь?

— Дай мне убедительные доводы.

— Если не считать Хайрема Йегера, Лили и я знаем о поисках больше, чем кто бы то ни был. Настаивайте, чтобы мы остались здесь как консультанты проекта. Приведите в качестве довода академические звания и заслуги Лили. Скажите, что мы ведем поиски артефактов, которые могли остаться на поверхности. Короче, говорите что угодно, но убедите президента оставить нас здесь.

— Я посмотрю, что можно сделать. — Адмирал уже начат обдумывать свои аргументы в споре, не имея ни малейшего представления о соображениях Питта. — Самое серьезное препятствие — это Уисмер. Если сенатор окажет мне поддержку, думаю, мы с ним справимся.

— Дайте мне знать, если отец будет вам препятствовать. Я найду на него управу.

— Я буду поддерживать с вами связь.

Питт отдал трубку Тринити и улыбнулся Лили.

— Мы больше не принимаем в этом участия, — сообщил он. — Раскопки будет вести армия. Они будут увозить отсюда артефакты, как только смогут их забросить в кузова грузовиков.

Глаза Лили изумленно округлились.

— Свитки при неосторожном обращении будут уничтожены! — задыхаясь, произнесла она. — После шестнадцати веков, проведенных под землей, пергамент и папирус могут рассыпаться от резкой смены температуры, да и просто от неосторожного прикосновения!

— Ты же слышала, я говорил адмиралу то же самое. — Питт беспомощно развел руками.

Судя по лицу Тринити, он был совершенно сбит с толку.

— Ну и что мы будем делать?

Питт взглянул на вешки, отмечавшие внешние границы периметра, и задорно улыбнулся:

— Пока суд да дело, давайте закончим работу. Шоу кончается только тогда, когда оно действительно кончается.

69

У причала александрийского яхт-клуба остановился длинный лимузин. Шофер открыл дверь, и из машины вышел Роберт Капестерре. Он был одет в белый льняной костюм от превосходного портного и совершенно не походил на Топильцина.

Сбежав по каменной лестнице, он поднялся на борт ожидавшего его катера, который сразу же отошел от причала. Роберт Капестерре устроился в удобном кресле и получил возможность сполна насладиться поездкой по живописной гавани мимо того места, где когда-то стоял Александрийский маяк, одно из семи чудес света, грандиозное сооружение высотой 135 метров. К сожалению, от него осталось только несколько камней, встроенных в сооруженный на этом месте арабский форт.

Катер направился к большой яхте, бросившей якорь за пределами гавани напротив обширного песчаного пляжа. Капестерре уже приходилось на ней бывать. Он знал, что ее длина сорок пять метров и что она была построена в Голландии. Яхта имела очень изящные, обтекаемые обводы и могла развить скорость до тридцати узлов.

Замедлив ход, катер приблизился к спущенному трапу, и пассажир легко поднялся по удобным ступенькам. На палубе его ожидал человек, одетый в открытую шелковую рубашку, шорты и сандалии. Они обнялись.

— Добро пожаловать, брат, — сказал Пол Капестерре. — Давно не виделись.

— Прекрасно выглядишь, Пол. Ты, будучи Ахмедом Язидом, ощутимо прибавил в весе. Сколько ты набрал? Фунтов восемь?

— Двенадцать.

— Как-то странно видеть тебя без формы, — сказал Роберт.

Пол пожат плечами:

— Мне осточертела арабская одежда Ахмеда Язида, и особенно этот дурацкий тюрбан. — Он отступил на шаг и с улыбкой взглянул на брата: — Кстати, я ни разу не видел тебя в наряде ацтекского бога.

— У Топильцина каникулы, — ответил Роберт и показал на палубу. — Я смотрю, ты позаимствован яхту дяди Теодора.

— С тех пор как семья прекратила заниматься наркотиками, он ею, по-моему, ни разу не пользовался. — Пол повернулся и повел брата в пассажирский салон. — Пойдем, там уже накрыт стол к ланчу. Поскольку я теперь знаю, что ты полюбил шампанское, я запасся бутылочкой из погребов дяди Теодора.