Сокровище

— Не знаю, может быть, и нет.

Питт недоверчиво покачал головой и обвел рукой огромный компьютерный зал:

— Ты создал все это и не сумеешь отремонтировать простенький кассетный магнитофон? Ни за что не поверю!

— У меня не лежит к этому душа, — сообщил Йегер. Он встал, прошел в офис и поставил кенгуру на угол своего рабочего стола. — Возможно, когда-нибудь, если у меня появится настроение, я переделаю его в говорящую лампу.

Питт преследован за ним и закрыл дверь.

— А для более экзотической работы у тебя есть настроение?

— В какой области?

— Исследование.

— Покажи!

Питт вынул из кармана конверт и передал Йегеру. Компьютерный гений НУМА сгорбился на стуле, открыл конверт и вытряхнул содержимое. Быстро просмотрев отпечатанный текст, он нахмурился, вернулся к началу и прочитан более внимательно. Последовала долгая пауза. Потом Йегер тяжело вздохнул и поверх очков уставился на Питта:

— Это со старого корабля, который вы нашли?

— Ты знаешь о нем?

— Нужно быть слепым и глухим, чтобы не знать. О нем пишут все газеты, да и телевидение не обделяет его своим вниманием.

Питт кивнул на бумаги, которые Йегер держал в руках.

— Это перевод с латыни записей судового журнала.

— От меня-то ты чего хочешь?

— Взгляни на листок с картой.

Йегер достал нужный лист и мрачно уставился на хитросплетение линий.

— Ты хочешь, чтобы я нашел этот участок на современной географической карте?

— Если можешь, конечно.

— Всего-то? Для начала скажи, что это.

— Береговая линия и река.

— Когда это нарисовано?

— В триста девяносто первом году нашей эры.

Йегер изумленно воззрился на Питта:

— С таким же успехом ты мог бы попросить меня перечислить названия улиц Атлантиды.

— Запрограммируй своих электронных приятелей на прокладку курса после выхода флота из Картахены. Ты также можешь попробовать действовать в обратном порядке, я имею в виду от места гибели судна в Гренландии. Я его отметил.

— Ты понимаешь, что этой реки, скорее всего, уже не существует?

— Догадываюсь.

— Мне необходимо разрешение адмирала.

— Получишь завтра утром.

— Ладно, — угрюмо согласился Йегер, — посмотрю, что тут можно сделать. Сколько у меня времени?

— Занимайся этим, пока не получишь результат, — сказал Питт. — Мне придется ненадолго уехать из города. Послезавтра вернусь и приду полюбопытствовать, как идут дела.

— Можно я задам один вопрос?

— Конечно.

— Это действительно важно?

— Да, — торжественно сказал Питт. — Думаю, очень важно. Возможно, это дело намного важнее, чем мы с тобой можем представить.

23

Когда отец Питта открыл дверь своего выстроенного в колониальном стиле дома на Массачусетс-авеню в Бетезда-Мэриленд, на нем были выцветшие брюки цвета хаки и потертый свитер. Сенатский Сократ был известен своими неизменно дорогими и модными костюмами, всегда украшенными золотой головкой калифорнийского мака на лацкане. Но не на публике он одевался как владелец ранчо за работой.

— Дирк! — радостно воскликнул он и крепко пожат сыну руку. — В последнее время мы, к сожалению, очень редко видимся.

Питт обнял отца за плечи, и они вместе прошли в рабочий кабинет сенатора, основной достопримечательностью которого были книжные полки, закрывавшие стены от пола до потолка. В изящно украшенном камине лениво колыхались язычки пламени.

Сенатор предложил сыну располагаться где ему будет удобно и направился к бару:

— Тебе, как всегда, джин и мартини?

— Для джина, пожалуй, сейчас слишком холодно. Может быть, «Джек Дэниелс»?

— Как хочешь. Каждый человек волен травиться, чем пожелает.

— Как мама?

— Она на каком-то новомодном курорте в Калифорнии. В очередной раз пытается похудеть. Вернется послезавтра на два фунта тяжелее.

— Ну если ей это нравится…

Сенатор передал Питту бурбон, после чего плеснул в свой стакан портвейна.

— Давай выпьем за удачную поездку в Колорадо!

Питт не стал пить.

— Могу я узнать, кому принадлежала блестящая идея отправить меня покататься на лыжах?

— Мне.

Питт сделан глоток «Джека Дэниелса» и уставился на отца тяжелым взглядом.

— Какая здесь связь с сокровищами Александрийской библиотеки?

— Очень тесная, если, конечно, сокровища существуют.

— Ты говоришь как частное лицо или как бюрократ?

— Как патриот.

— Ладно, — вздохнул Питт. — Тогда просвети меня, а то я, признаться, этой связи не усматриваю. Почему произведения классического искусства и литературы, а также саркофаг Александра Великого вдруг стали жизненно важными для государственных интересов Соединенных Штатов?