Сокровище ассасинов

Я принёс из ванной пластиковый таз, который Слава угнездил на коленях, выщелкнул из магазина патрон и ловко начал лущить им остальные «маслята». Патроны летели в таз глухо звякая, будто и сами наполовину были пластмассовые.

— Смотрю, что нам выдали, — пояснил Слава, разрядив четвёртый магазин. — Нам завтра воевать. Сюрпризы на хрен не нужны.

— И что ты там нашёл?

— Да не, всё нормально, сто двадцать патронов с пулей «ПС». От кабальеро ведь всего можно ждать, вдруг его как лоха напарили с патронами, зарядили рожки холостыми или учебными, а он не разобрался и нам вручил.

Я сомневался, что Эррара окажется таким простаком. Наверное, Славе перед боем хотелось во всём лично убедиться, перепроверить ещё раз, чтобы в самый ответственный момент не было неожиданностей.

— Гранаты, блин, «эргэо», — закончив набивать последний магазин, Слава переключился на гранаты. — Не люблю я их. Они какие-то стрёмные. Мы их всего раз кидали. Взрываются от удара, сразу. Опасная штука! Но, делать нечего, будут нашим секретным оружием.

— Они типа «лимонки», оборонительные, — вставил я, чтобы хоть что-нибудь сказать по поводу своего приобретения. — Радиус поражения двести метров.

— Да ты чего, Ильюха? — заржал Слава. — Какие двести метров?

— Ну… как у «лимонки»… — замялся я. — Радиус сплошного поражения…

— Пять метров.

— Но… как же… Говорят, что двести… У «эф-один»… и эта такая же.

— У «лимонки» пять метров. Зона сплошного поражения. Там, где поражается не менее семидесяти процентов целей. Цель — это стоящий лицом к гранате человек. По площади — прямоугольник метр восемьдесят на полметра в ширину, — Слава растолковывал коротко и доходчиво. — Есть ещё зона эффективного поражения, где поражается до пятидесяти процентов цели. Радиус метров семь-восемь от гранаты. Дальность разлёта осколков у «эф-один» — метров пятьдесят, но там уже вряд ли достанет. Безопасное удаление — метров сто, туда вообще ничего не долетит, даже если осколок будет величиной с полкорпуса. Смотри, граната какая маленькая, а чтобы радиус двести метров сплошного поражения обеспечить, нужно грузовик осколков. Двести метров — это гарантированное безопасное удаление, просто цифра с потолка. Взяли и умножили величину безопасного удаления на два. Чтобы уж на двести процентов гарантировать. Теперь понял?

— Значит, когда в детстве мы «лимонки» копаные подрывали, зря боялись?

— Не зря, — по-доброму улыбнулся Слава. — Ты же цел остался.

— Теперь понял! Сказки про двести метров, это вроде защиты от дурака. Будут бояться двухсот метров, возможно, не приблизятся на пятьдесят.

— Хоть как называй, главное, чтоб работало, — Слава разлил по бокалам остатки коньяка. — У тебя изолента в доме водится? Тащи.

— Завтра времени искать рога не будет, — пояснил афганец, скрепляя магазины «валетом». — Так удобнее. Один рожок закончился, быстро вынимаем, переворачиваем и вставляем новый. Эх, шестьдесят патронов, маловато будет! Чую, блин, придётся повертеться. Ты завтра там не бзди. Патроны кончатся, кидай гранаты, только прячься за машину обязательно. В крайнем случае, падай ногами к взрыву. Помни, «эргэошка» взрывается сразу при ударе, но, если ты её не бросишь, а подкатишь, сработает с замедлением через три секунды, как нормальная. Две гранаты тебе, три мне. У тебя ещё пистолет есть. Если повезёт, успеем разжиться трофейным оружием.

— Ну, а нет, так нет, — с меланхолией истинного фаталиста закончил я.

— Да ну тебя! — засмеялся Слава. — Давай, за удачу!

Мы выпили. Только сейчас я заметил благотворное действие «Мартеля». Возникший после хорошего коньяка подъём настроения не могли прибить ни тревога перед будущей стычкой, ни предполагаемые разборки с подельниками.

У нас оставалось ещё полдня. Я поехал к Маринке, а Слава засел перед телевизором. Ксения сменялась с дежурства в девять утра, и делать ему было нечего, кроме как сидеть в явочной квартире и чистить оружие в ожидании сигнала тревоги. Я обещал вернуться до полуночи, чтобы мы могли быть в полной готовности, когда Эррара позвонит.

Оказавшись за рулём в одиночестве, я ощутил весь ужас и отчаяние положения, в котором мы со Славой оказались. Оно было безвыходным. Оно было роковым. Вдвоём против банды арабов, а потом против шайки своих же отморозков — мы не выстоим. Я чуть было не развернул машину, чтобы дать по газам и улететь из города к чёрту на рога, забиться на восток Ленобласти, в какой-нибудь Свирьстрой или Подпорожье и отсидеться там до следующего лета. Купить телевизор — окно в большой мир — и наблюдать за жизнью через криминальную хронику. Если жить скромно, карманных денег хватит. Искушение было сильным. На миг накатило так, что я света белого не взвидел, но сдержался и не свернул. Тут же обругал себя последними словами за глупость. Надо было сваливать! Но я не мог бросить Славу в бой одного, а убегать в глушь от лёгких денег корефан — я знал точно — откажется.