Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии (СИ)

Невидимые пальцы разжались, и я задышала с небывалым наслаждением. Внутри было тепло. Нет… Горячо. Не было той страшной пустоты, захватившей, когда у меня отняли голос.

— Я могу… — выдавила сипло и сразу же затихла. Сглотнула комок слез, встретив полный ненависти взгляд Миранды.

Что-либо сказать друг другу нам не дал топот множества ног. В зал ввалились вооруженные люди в кожаных доспехах во главе с высоким грузным мужчиной, спину которого укрывал глубокого синего цвета плащ. Я облегченно выдохнула, заметив в толпе Гвен и Тину. Их улыбки… Они припозднились, но как же я была счастлива видеть их снова.

Что-то внезапно переменилось в их лицах. Спала радость, глаза расширились. Они бросились ко мне, прокричав в один голос:

— Мира!

Я не успела отскочить, повернуться, увернуться… Сделать что-либо, чтобы избежать неожиданного удара под ребра. Разом выбило весь воздух, тело пронзила дрожь и боль. Такая острая и жгучая.

Обхватила руками рукоять вогнанного в живот кинжала и руки Миранды, держащие крепко, но охваченные дрожью.

Она была близко, и я слышала ее учащенное дыхание, видела ярость, исказившую красивые черты темного лица. Как же она смогла прийти ко всему этому? Ко всей этой ненависти, жажде власти?

— За что? — спросила глухо, не видя ничего, кроме ее лица.

— За мой народ, — процедила сквозь зубы. — Люди и демоны уничтожили практически всех моих сородичей. Мы были пленниками.

— Но ведь Филя и Риан… Они спасли тебя.

— Но не излечили мою ненависть.

Я глубоко вдохнула, собирая последние остатки сил. Но их стало гораздо больше, чем было доселе. Я почувствовала, как внутри все дрожит от возросшей энергии, как стихия требует и зовет. Впервые за всю мою жизнь она обращается ко мне, а не я к ней. Впервые берет надо мной верх.

Я взмахнула рукой, сбивая воздухом подбежавших ко мне девочек, и обхватила лицо Миранды. Сжала щеки, смотря прямо в ее испуганные, ничего непонимающие глаза. Я заметила голубоватое свечение, исходящее от своих рук, но не остановилась. Не могла остановиться.

В кончиках пальцев скапливалась вода. Исчезала или перетекала в мой источник — я не знала. Только видела, что Миранда слабеет, что ее тело иссушается.

— Что ты делаешь? — зашевелила она уже сухими губами. — Оста… новись.

Я хотела — ведь хотела же? — остановиться. Не могла себя заставить. Сердце обуял такой страшный гнев, в груди трепетало, сила давила на сознание, требуя продолжать, высосать из ее тела все до последней капли. И смотреть… Смотреть, как она страдает.

— Мира, — ворвался в поток мыслей все такой же сильный, твердый голос. Но он дрожал. Слегка. — Ты можешь быть кем угодно, но только не убийцей.

Слова, как пощечина, привели в чувства. Что же я творю?

Замерла, а затем и вовсе отшатнулась. Миранда, тяжело дыша, свалилась с ног, и я последовала бы ее примеру, если бы руки магистра не сжали в объятиях. Он опустился вместе со мной на пол, мягко укладывая на свои колени, и резким движением вынул из живота нож. Зажмурившись, я прикусила изнутри щеку, пока во рту не появился металлический привкус.

— Мира… — Его теплая ладонь легла на рану, прижалась в отчаянной попытке остановить кровь.

Взволнованные глаза осматривали лоб, нос, губы, щеки... И неужели в них застыли слезы?

— Моя маленькая храбрая русалочка, — мягко усмехнулся магистр. Он сдерживал их — слезы — а я не могла. — Но такая легкомысленная.

Схватилась за его плечо, сжала дрожащими пальцами. Хотелось прижаться к нему всем телом, будто бы это могло спасти меня от того, что ждало впереди.

Тишина. Пугающая. Для меня никого не было вокруг. Только он и я.

— Ты возьмешь свои слова назад? — спросила сипло.

Он посмотрел по-прежнему потерянным и удивленным взглядом.

— Ну, помнишь… — продолжила, прикладывая все усилия, чтобы голос дрожал как можно незаметнее, — … когда ты зачислил меня в академию, пообещал, что попросишь прощения… За то, что назвал меня принцессой, не достойной обучения в твоей… академии. Я смогла доказать?.. Доказать, что чего-то стою?

Глаза — такие бездонные, но уже ни капельки не пугающие — смотрели с тоской, и в этот раз эта чернильная пелена не смогла скрыть сжавшего его сильное сердце страха.

— Прости, — сорвался тихий ответ. Риан глубоко вздохнул, медленно, не убирая руки с раны, прижал к себе. — Прости меня.

Я заставила себя улыбнуться, пусть он, прижимаясь щекой к моим волосам, и не видел этой улыбки.

Вдохнула его запах, шепнула, стараясь говорить веселым, беззаботным голосом:

— По правде говоря, мне хватило твоего удивления за время, что я провела на суше. Твой взгляд говорил гораздо больше, чем ты сам. Я смогла тебя удивить.

— Прости, — повторил он, дыша так часто, что моему сердцу стало в разы тяжелее выносить эту пытку. — За все. Я должен был сказать раньше, как сильно дорожу тобой.

Он немного отстранился, заглянул в глаза и, пытливо рассматривая их, добавил:

— Я люблю тебя, Мира. Так сильно, что не смогу жить, как прежде, если ты… если…

Его голос дрогнул. Впервые за все время его твердый голос задрожал, непоколебимый вид спал, обнажая передо мной все его чувства.