Сокровище господина Исаковица

Судя по его рассказу, в первое время жизни беженцем дедушкин младший брат очень страдал от одиночества и неизвестности. В течение многих лет он не имел никаких контактов с родственниками и не знал, живы ли его отец, брат и сестры. Связаться с ними ему удалось только в 1943 году, но увидеться они смогли лишь значительно позднее. Уже много лет спустя, после окончания войны, в одну из холодных зим Георг приехал в Стокгольм, чтобы повидаться со старшим братом. Однако встреча получилась не такой, как он надеялся. Мой дедушка его даже не обнял, и у Георга сложилось впечатление, что тот вовсе не рад его приезду. В результате, промучившись три дня над вопросом, почему старший брат к нему так холоден, Георг поехал дальше.

Значит, дело, оказывается, обстояло отнюдь не так, как мы всегда думали. Это не Георг не хотел с нами общаться, а дедушка, похоже, не смог вынести общения с ним.

— Как ты понимаешь, – сказал Георг на прощание, – семья у нас непростая.

20. Как флюгер

По пути обратно на парковку сын остановился возле одного из лотков и спросил, можно ли ему купить арбалет. В переводе на шведские деньги он стоит двадцать крон и представляет собой замысловатую конструкцию из стали и дерева, которая при наличии подходящей стрелы вполне способна действовать как смертоносное оружие.

— Можно? – снова спрашивает сын.

— Конечно, – слегка поразмыслив, отвечаю я. Отец не верит своим ушам.

— Твоим детям ведь не положено иметь оружия, – возмущается он. – А ты разрешаешь ему купить ар балет. Он же может кого‑нибудь убить.

— Он знает, как им пользоваться, чтобы было безопасно, – говорю я. – Мальчики все время мастерят себе луки.

— Но это же настоящее оружие.

— Я полагаюсь на Лео.

— Вот как, – немного помолчав, произносит отец.

— И что это означает? – спрашиваю я.

— Ну, раньше твоим детям не разрешалось дарить даже водяные пистолеты. Иначе ты просто выходил из себя.

— Ничего подобного.

— А то как же. Приходил в ярость. И читал долгие нотации о том, что не желаешь, чтобы твои дети играли с оружием. Ты так заводился, что мы едва решались им вообще что‑нибудь дарить.

— Я вовсе не заводился.

— Еще как заводился.

— Нет, не думаю.

— На тебя‑то полагаться точно нельзя, – одарив меня в высшей степени скептическим взглядом, заявляет отец. – Сегодня ты запрещаешь дарить детям водяной пистолет, а завтра разрешаешь им покупать смертоносное оружие. Ты как флюгер. Скоро им, наверное, позволят играть с взрывчаткой и ядерным оружием.

Возможно, в словах отца есть доля истины. Даже скорее всего, но признавать это мне в настоящий момент не хочется. Поэтому я решаю прибегнуть к старой воспитательной уловке мамы, которая умела разрядить обстановку элегантным переходом на тему, интересующую собеседника.

— Ты ведь, кстати, был хорошим стрелком, – говорю я. – У тебя дома, кажется, гора медалей?

— Да, – соглашается отец, – во всяком случае, несколько штук. Стрельба – хороший спорт, не требующий особого напряжения. Главное – иметь твердую руку и нажимать на курок медленно, чтобы пистолет не вздрагивал. – Я и дротики метал отлично, – сообщает отец внуку. – Тренировался целыми днями, пока не научился каждый раз попадать прямо в цель. Тогда я попросил брата встать к стенке, вытянуть руку и растопырить пальцы, чтобы я смог вонзить дротики между ними.

— У тебя получилось? – интересуется Лео.

— Он поначалу не хотел, трусишка. Тогда я пообещал ему крону, если промажу. И он, жадина, сразу согласился.

— Ты попал?

— Конечно, – отвечает отец. – В центр ладони. Брат завизжал, как поросенок. Но он был сам виноват. Он пошевелился. Я в этом почти уверен.

— А крону ты ему дал? – спрашивает Лео.

— Да, а в то время это были довольно большие деньги. Но брат продолжал кричать и сказал, что наябедничает отцу, если не получит три кроны.

— Получил?

— Да. Иначе бы отец меня взгрел. Мой братец уже тогда был ловким переговорщиком.