Сокровище государя

Божьею милостию король Карл Густав в радости подтвердил за Ригой все прежде пожалованные свободы и привилегии, а, кроме того, подарил городу обширную и богатую мызу Нейермилен. Городской герб над крестом и львиной головою украсила корона – за мужество и верность, Рига получила титул второго (после Стокгольма) города шведского королевства, а все члены магистрата были возведены в дворянское достоинство. Все бы хорошо… Только вот чума – она-то никуда не делась!

Что же касается русских, то те продолжали войну, взяв Дерпт, Мариенбург и Нейгаузен, и вынудили-таки шведов заключить трехлетнее перемирие, использованное для укрепления влияния России во всей восточной Лифляндии. Умный и деятельный воевода Ордин-Нащокин принялся строить укрепления, ремонтировать дороги и храмы, а, когда угроза моровой язвы – чумы – миновала, стал приглашать мастеровых людей со всей Прибалтики. На Даугаве-реке по указу царя строилась целая флотилия – для нового наступления на Ригу, был создан монетный двор – чеканили русские деньги. С новой силою продолжились переговоры о переходе курляндского герцога Якоба в русское подданство. Для переговоров этих Афанасий Лаврентьевич намеревался использовать Бутурлина… однако у того было другое задание – поручение самого государя, которое Никита Петрович и бросился исполнять с присущей ему неуемной энергией и смекалкой.

– Не-е-ет! Не бейте, не надо… нет…

– Воды ему, – поудобней устроившись в кресле, приказал бывший «господин майор», а ныне – дворянин тихвинский, лифляндский и новгородский Никита Петрович Бутурлин.

Дюжий стрелец в вымокшей от пота рубахе, кивнув, схватил стоявшую в углу кадку и с размаху окатил водою голого, подвешенного на дыбе человека, в коем русские купцы, торговавшие некогда с Ригой, к своему удивлению, признали бы некоего Юрия Стриса по прозвищу Стриж, арендатора русского подворья близ Риги.

– Не бить, говоришь? – поднявшись на ноги, участливо осведомился Бутурлин. – Больно?

– Больно, господин, – плача, признался Стриж. – Больно…

– И поделом! Это тебе не наших купцов примучивать!

Никита Петрович презрительно сплюнул и, подойдя ближе, схватил бедолагу за волосы:

– Ну? Говорить будешь?

– Так я… я уже всё рассказал, господин! Рассказал… Клянусь Пресвятой Девой!

– Всё, да не всё…

Сделав знак стрельцу – чтоб ушел – Бутурлин вновь повернулся к пытаемому. Стриса допрашивали в старом овине недалеко от реки, в зоне расположившегося на ночлег стрелецкого полка, отступавшего от Риги без особой спешки.

– Значит, ты посредничал при продаже рижских пищалей русскому полковнику Швакину?

– Аркебуз, господии-н… А нельзя ли ослабить путы?

– Так посредничал?

– Да-а…

– Кто продавец?

– Я его не знаю…

Пожав плечами, Бутурлин повернулся к двери и громко позвал стрельца:

– Онфи-им!

– Не надо Онфима! – испуганно залепетал Стриж. – Ради Пресвятой Девы, не надо!

Стрелец между тем пришел. Угрюмый такой человечище с густой черной бородой и недобрым взглядом.

– Отвяжи его, – приказал лоцман. – Вроде бы мы с герром Юрием очень даже неплохо беседуем. Верно, господин Стрис?

Бедолага поспешно закивал:

– Ага, ага, верно!

– Так кто продавал пищали?

– Некий… некий Петер Лунд, из Риги… Но я его раньше не знал.

– А вчера? К тебе ведь приходил его посланец?

– Это был просто знакомый… да…

– Онфим!

– Нет, нет… я скажу, скажу…

Как многие из местных жителей, Юрий Стрис примкнул к русскому войску в качестве добровольца и подвизался там в ожидании штурма и взятия Риги. Когда же русские подались в отступление, Стрис, как некоторые, не сумел вовремя сбежать… или – не очень-то торопился, и верно, к тому имелись причины.

Его опознали двое бывших приказчиков, ныне служивших в обслуге. Сперва хотели удавить сами, но, поразмыслив, все ж таки донесли, за что Никита Петрович был им весьма признателен, ведь именно через Стриса он сейчас выходил на след Лихого Сома – Петера Лунда.

– Этого Петера… Его все зовут – Капитан… Почему – я не знаю… Да! Да! Это был его человек… тот, что вчера… А вы меня не убьете?

– Сказал же – нет. Ежели все честно расскажешь.

– Так я же – честно!

– И что же хотел Капитан?

– Корабль! – напившись воды из принесенной стрельцом кадки, огорошил допрашиваемый. – Да-да – он искал корабль! Какой-нибудь баркас или струг, способный добраться до Аренсбурга. И соответствующую команду. Ну, чтоб знали – куда плыть.

– Аренсбург… – Никита Петрович задумчиво почесал отросшую бородку. – Это, кажется, Эзель, ага… Что, Капитан вот так запросто выдал, куда собирается плыть?

– Не он сам, господин. Посланец, Юхан. Тот еще прохиндей и болтун.

* * *

Это оказалась галера. Ну, какое еще судно, кроме рыбацких лодок, могло столь уверенно идти по мелководью? Темно-красная корма с позолоченною резьбою, две мачты – похоже, матросы собирались ставить паруса. Пока же – у берега – галера шла на веслах, видно было, как по куршее – узкому помосту, проходящему через весь корабль от бака до кормы – прохаживались профосы, надсмотрщики с плетками.

– Туда! Быстрее! – выплюнув попавшую в рот воду, выкрикнула Марта. – Пока не подняли паруса, пока… – Эй, эй, помогите-е-е!