Сокровище государя

Прикрыв глаза рукой от выглянувшего солнца, Бутурлин с удивлением наблюдал очень красивое, швартующееся к дальнему пирсу, судно – трехмачтовый пинас, с плоской, словно обрубленной топором, кормою, выкрашенной в синий цвет и украшенной золоченой резьбою – всякие наяды, дриады, русалки… Сразу под окнами капитанской каюты (или офицерского салона, они точно такие же – красивые и большие) было тщательно выписано название корабля – «Пестрая медуза». Написано было по-шведски, да и кормовой флаг – золотой крест на синем фоне – и вымпел с тремя золотыми коронами на бизани – не заставлял сомневаться в принадлежности пинаса… Однако вот паруса… Для корабля, бороздящего северные моря, паруса выглядели странно! Очень странно – грязно-желтые! Так делали испанцы и португальцы – специально вымачивали паруса в красители, чтоб не гнили на жарком юге…

Ну да, судя по парусам, эта «Пестрая медуза» явно явилась откуда-то с далекого юга… Почему не в Стокгольм? Почему в Ригу? Впрочем, может быть, пинас и заходил в Стокгольм, а уже оттуда…

Все же Никита Петрович был заинтригован. Тем более что посыльное судно – юркая двухмачтовая шебека – виднелось уж совсем на дальнем краю. Как раз мимо «Пестрой медузы» идти… Заодно посидеть на террасе местной таверны, выпить кружечку пива… А по такой ветреной погоде не помешает и ром! Только не увлекаться, нет…

Заказав полштофа «настоящего ямайского» рома и яичницу с луком и салом, Бутурлин уселся за один из столиков, выставленных на улицу под навес. Ветра здесь почти совсем не чувствовалось, а вот солнышко припекало по-летнему, несмотря на то что – сентябрь, наверное, компенсировало за неудачное холодное лето. Не сказать, что жарко, но… хорошо! Да и вид на набережную, на корабли, открывался прекрасный. «Пеструю медузу» было прекрасно видно… Швартовалась она, похоже, уже давно… Вон уже матросики и паруса зарифовали, остался один блинд – на бушприте, – добрались и до него… Быстро все делали – господин майор еще яичницы не дождался, а с пинаса уже спустили сходни. Ну да, как же истосковавшимся по земле морякам да не заглянуть в ближайший портовый кабак? Не напиться, не снять дешевых портовых шлюх, не устроить хорошую потасовку?! Да так не бывает просто.

Кстати о шлюхах. Парочка ярко разнаряженных женщин вполне определенного пошиба уже продефилировали мимо невозмутимо потягивавшего ром Бутурлина. Прошли, окинули взглядом… хихикнули… Та, что слева, вроде бы – ничего, премиленькая. Стройненькая такая, волосы с рыжиной, а глаза – карие. Рыженькая, да… а под толстым слоем белил, вероятно – веснушки, ну да. Зря она их замазала, с веснушками было бы лучше…

Перехватив быстрый мужской взгляд, рыжуха без лишних слов уселась за столик рядом с Бутурлиным, а ее пышнотелая напомаженная напарница уже встречала самой широкой улыбкою идущих прямо к таверне моряков! Ага, тех самых, с только что пришвартовавшегося пинаса.

Завидев столь бравых пенителей морей, из таверны, как по команде, выскочило еще с полдюжины девушек такого же пошиба, что и первые две.

– Здорово, девоньки! – радостные крики послышались еще издали.

А уж когда морячки подошли…

– Эй, хозяин! Давай-ка сюда чего-нибудь сухопутного… Ну, вот… яичницу давай… С колбаской! Что еще у тебя есть?

– Гороховая похлебка, господа…

– Горох нам на корабле надоел! От самой Африки ели…

Ага, Африка! – услышав, Никита Петрович довольно качнул головою. Значит – с парусами-то он угадал. Да и что там гадать-то? Все ясно же, как божий день.

– Господин офицер не желает ли немного развлечься? – томно облизав губы, между тем спросила рыженькая. Да, определенно премиленькая, да… Личико тоненькое, можно даже сказать – аристократически-благородное… вздернутый носик, черные брови вразлет, пышные изогнутые реснички… блестящие карие глаза… Впрочем, не до нее сейчас! С «Медузой» все ясно – пришли из Африки, там у шведов какие-то поселения есть… Надо же – до Африки дотянулись! Длиннорукие, ага, мало им Невы.

– Всего-то один риксдалер, мой господин. Всего один.

– Яичницы хочешь? – взял положенную на скамью шляпу, усмехнулся Никита Петрович. – Увы, некогда тут с тобой. Дела.

Девчонка стрельнула глазками:

– Уже уходите? Жаль. Мне показалось, вы человек благородный.

– Так оно и есть, – надев шляпу, невольно усмехнулся майор. – Ты яичницу-то доедай… десяток яиц все-таки! Да еще сало…

– А вы, господин?

– А мне – сейчас некогда… Как-нибудь ближе к вечеру, может быть…

– О, я буду ждать, господин!