Однако следовало наконец собраться с духом и объявить о своем отъезде. На другое утро в восемь часов мы снимались с якоря, и мне уже с вечера надо было отправиться на Песчаный мыс, чтобы оттуда переехать на корабль. Капитан любезно известил меня, что шлюпка будет ждать у пристани до полуночи. Было около восьми вечера, я не мог терять более ни минуты.
Расставание прошло очень тяжело. Милое семейство графа привыкло ко мне, я стал для них близким другом. Все отправились проводить меня до ворот, где уже ждал слуга с двумя лошадьми, которых Дюкрей любезно одолжил мне для путешествия. Прощание длилось довольно долго, однако настал все же миг разлуки, и я уехал.
В одиннадцать часов я был на Песчаном мысе и уже заносил ногу в ожидавшую меня шлюпку, когда меня почтительно остановил слуга, мой проводник.
– Простите, господин, – сказал он, – их сиятельство велели вручить это вам. – Он протянул мне тщательно перевязанный и запечатанный пакет. – И еще их сиятельство просил передать на словах, что они посылают это вам на память, чтобы вы не забывали о семействе Шатогран.
Я взял пакет, вложил ему в руку луидор и сел в шлюпку.
Когда я пробудился следующим утром, мы уже шли под парусами и остров Сент-Кристофер виднелся на горизонте синеватым облачком, которое вскоре и вовсе исчезло.
Тут я вспомнил о таинственном пакете, переданном мне графом Шатограном таким странным образом. Я распечатал, вскрикнул и даже выронил пакет из рук от радостного изумления. Поспешно подобрав его с пола, я тотчас запер на задвижку дверь своей каюты, чтобы никто не мог мне помешать, и, расположившись у письменного стола, аккуратно разложил перед собой содержимое пакета.
Во-первых, там была адресованная мне записка. Содержание ее было следующим: