Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны

Испанцы по природе народ храбрый, для них дуэль почти то же, что увеселительная прогулка. Дон Филипп уже стал в позицию. При втором выпаде шпага Гастона проткнула его насквозь.

Граф Касерес уже стоял перед ним, обнажив шпагу.

Гастон сделал знак, что готов, и противники ринулись друг на друга.

Через несколько мгновений граф Касерес повалился как сноп: шпага Гастона воткнулась ему прямо в сердце.

Присутствующие пришли в ужас. Они уже хотели вмешаться, но Гастон остановил их.

– Прочь! – крикнул он, размахивая окровавленной шпагой. – Эти люди принадлежат мне.

– Я вас жду, – сказал маркиз д’Альвимар.

– К вашим услугам! – вскричал Гастон.

Это был уже не человек, а разъяренный тигр. Гнев и кровь ослепляли его, он видел перед собой лишь смертельного врага.

Маркиз упал. Шпага противника вонзилась ему в горло.

Почти мгновенно граф Сьерра-Бланка стал в позицию.

– Убейте же и меня! – крикнул он резко.

– Постараюсь, сеньор, – последовал грубый ответ.

На этот раз бой был продолжительный и ожесточенный. Оба противника были мастера фехтования. Утомленный предыдущими поединками, Гастон утратил часть своего проворства. А Сьерра-Бланка, хладнокровный и методичный, рассчитывал каждый удар и не давал противнику поразить себя, извиваясь вокруг него змеей.

Гастон понял, что погибнет, если не переменит тактики. Он сделал молниеносный выпад, сильным ударом отразив шпагу противника, и, прежде чем тот сумел дать отпор, всадил лезвие прямо ему в сердце.

Граф упал, даже не вскрикнув. Он был мертв.

Четыре врага теперь лежали у ног Гастона бездыханные.

– Исполнил ли я свой долг, как человек храбрый и дворянин? – спросил он, воткнув шпагу в землю.

– Да, – грустно ответили ему друзья, – вы сражались доблестно.

– Так прочтите теперь вслух эту бумагу, герцог Медина-Сидония.

Он подал герцогу бумагу, которую тот немедленно зачитал вслух, – это было свидетельство о браке короля Филиппа IV с доньей Христианой.

– Итак, я законный сын! – гордо вскричал Гастон.

Все склонили голову в знак согласия.

Тогда молодой человек взял свою шпагу и сломал ее о колено.

– Слушайте все, – сказал он, – сломав эту шпагу, я одновременно разбил и свою клятву верности испанской короне. Я отрекаюсь от своего отечества, не хочу служить королю-клятвопреступнику, который попирает ногами честь женщин своего дворянства и отказывается от своих детей! Пока я жив, испанская монархия не будет иметь врага более неумолимого, чем я! Повсюду я стану преследовать ее без отдыха, без пощады. Скажите это королю, господа, чтобы он знал, что сын, от которого он отрекся и права которого подло украл, сохранил драгоценнейшее из всех благ – честь. Прощайте, господа! Граф де Транстамар умер. Скоро вы услышите о мстителе. Клянусь вам памятью моей матери, ставшей жертвой этого презренного короля!

Гастон накинул на плечи плащ, вскочил в седло и ускакал во весь опор, и никто не посмел останавливать его.

Оставшиеся пребывали в оцепенении, они были поражены увиденным и услышанным и не могли себе уяснить, явь ли все это или им снится страшный сон…

Герцог Бискайский выслушал этот ужасный рассказ внука с мрачным удовлетворением.

– Хорошо, дитя мое, – сказал он, когда молодой человек замолчал, – я узнаю в тебе потомка де Торменаров, но грозную клятву, которую ты произнес, сдержать надо.

– До смерти не изменю ей, дедушка, клянусь вам!

– Ах, наконец-то мы будем отомщены! – воскликнул старик с необычайным оживлением. – Тебе нельзя оставаться здесь ни минуты, надо ехать немедленно.

– Я готов, дедушка, – ответил молодой человек, вставая.

– Но куда ехать?

– Сперва во Францию, а там – куда Бог приведет.

– Хорошо, но торопись.

В комнату вбежал слуга с докладом, что человек пятнадцать всадников поднимаются к замку вскачь по крутому подъему.

– Все к оружию! – приказал герцог.

– Поторопились, – заметил с улыбкой молодой человек.

– Нельзя допускать, чтобы ты попался им в руки.

– Не бойтесь, дедушка, живым они меня не возьмут.

Они быстро вышли.

Слуги, беззаветно преданные герцогу и давно находившиеся при нем, стояли вооруженные, готовые исполнить любое его приказание, каким бы оно ни было.

Всадники приближались во весь опор. Когда до замка оставалось несколько метров, человек, с ног до головы одетый в черное, с золотой цепью на шее и с эбеновой тростью в руке, потребовал именем короля, чтобы их впустили.

– Королю тут делать нечего, – крикнул герцог.

Тогда человек в черном развернул пергамент и с важным видом приступил к чтению.

В это время Гастон уже сел на лошадь и тихо отдал приказание привратнику.

– Что ты задумал, Гастон? – спросил герцог.

– Проложить себе дорогу сквозь толпу этих негодяев.

– Они убьют тебя, дитя! – вскричал старик.

– Нет, дедушка, – возразил Гастон, смеясь, – они чересчур неловки для этого! Дедушка, благословите меня, – сказал молодой человек, обнажив голову.

– Да благословит тебя Господь, дитя мое! – произнес старик дрожащим голосом. – Всемогущий Боже! Неужели мне суждено лишиться моего внука, столь дорогого моему сердцу!

– Господь сохранит меня, дедушка. Разве не должен я отомстить за ту, которая молится за нас на небесах?