Сокровище Кастеров

– Джеймс… – снова прохрипела Оливия.

– Я еще здесь и все еще жду ответа.

– Сундук.

Джеймс подумал, что ослышался, и повторил:

– Кто отец?

Оливия медленно повернула голову, вновь одарив мужа ужасающей бездной в глазах, из которых потекли слезы. Джеймс увидел в ее лице выражение человеческого отчаяния, а слова и вовсе заставили его испугаться окончательно.

– Оно все еще там. – Оливия переметнула взгляд с мужа на нижнюю часть своего тела, медленно подняла руку и указала на место недавней операции. – В животе.

Джеймс молчал. Он смотрел на кончик указательного пальца, который слегка соприкасался с одеялом, под которым прятался исполосованный живот Оливии.

– Джеймс…

Кастер медленно повернулся и посмотрел в лицо своей жены, желая побыстрей закончить этот разговор.

– Сундук, он… оно вылезло из него. Джеймс… вытащи его… пожалуйста. – Оливия разрыдалась и затряслась и, на секунду замерев, изрыгнула из себя лишь одну фразу. – Вытащи из меня эту тварь!

Джеймс приложил ладони к плечам жены, чтобы унять ее конвульсии, но сил в ее иссохшем теле было хоть отбавляй. Мужчина испугался, словно наблюдал запретный ритуал экзорцизма. Сердце Джеймса екнуло, когда он услышал грубый голос позади себя.

– Что случилось? – вскрикнула доктор.

Санитарка обошла кровать Оливии, а Джеймса в сторону оттолкнула доктор Гейн.

– Я же вас просила – уходите! Позвоните нам завтра.

– Но я…

– Я сказала – уходите! – грубо перебила Джеймса Гейн.

Джеймс мельком глянул на жену, и все, что он увидел, это ее желтовато-мертвенные глаза, которые продолжали кричать: «Вытащи из меня эту тварь!»

Он вылетел из палаты быстрее, чем в молодости пробегал стометровку на уроках физкультуры, и чуть было не сбил с ног человека.

– Извините, я…

– Подвиньтесь, пожалуйста. – Санитарка грубо подвинула Джеймса и скрылась в палате Оливии.

Мужчина не сразу сообразил, что в ее руках был шприц, скорее всего с успокоительным. В его глазах вспыхнула фотокарточка, как фосфорную кожу Оливии пронзила игла, а ее губы произносили: «Сундук, он… оно вылезло из него».

Джеймс осмотрелся вокруг и заметил уборную в конце коридора. Пройдя в мужской туалет, он открыл сразу два вентиля и без промедления умыл лицо. Протерев глаза, он поднял голову и встретился с самим собой в отражении. С бледным асбестовым лицом, покрытым двухдневной темной щетиной, и перепуганными глазами, в которые ему не хотелось всматриваться. В его мыслях стояли другие – два маленьких светящихся огонька, те самые, которые выглядывали из сундука. «Неужели они действительно были? Или это ловкий обман? Что вообще происходит?»

Джеймс достал из диспенсера бумажных полотенец и вытер лицо и руки. Он намеренно отвернулся от зеркала, чтобы не встречать больше ничьи взгляды, пока не вернется в приемную к своим детям. «Точно, дети!» Джеймсу мигом пришла в голову мысль настойчиво попросить Демфре приютить Монику и Эдди на парочку дней. Еще нельзя было доводить все это до сведения родителей Оливии – они тут же явятся и сделают все еще хуже, а сейчас и так все ужаснее некуда.

Джеймс покинул уборную, все еще слыша, как в палате Оливии мечется персонал, но уже спокойнее, а значит, все пока пришло в норму, если это можно так назвать. Он вернулся в отделение неотложной помощи, но теперь Джеймс смотрел ровно перед собой, слыша, как стучит сердце в буйном танце. Он хотел угомонить его ритм, ему казалось – чем дольше он находится в этих стенах, тем больше проблем рождается вокруг. Пора было что-то делать.

В приемной его сразу же встретили обычные, нормальные, здоровые человеческие взгляды, без пелены ужаса, только надежда и вера светились в них, а большего ему было сейчас и не нужно.

С места сорвалась Моника, Эдди уже не спал, но сонно сидел рядом с Ларри, который, в свою очередь, восседал в инвалидном кресле в окружении отца и матери.

– Ну как она? – озабоченно поинтересовалась Моника с покрасневшими от слез глазами. Они были живыми.

– Ей тяжело, но она отдыхает. Ей нужно набираться сил, так что сейчас лучшее, что мы можем, – это поехать домой и отдохнуть, хорошо? – Моника посмотрела в сторону, поджав губы, и лишь кивнула в ответ. Джеймс впервые за долгое время почувствовал укол внутри себя, болящий, жгучий, но поучающий. Он обнял дочь и прижал ее к себе, прошептав: – Не плачь, мама не плакала, и ты не плачь. С ней все будет хорошо. – Джеймс взял дочь за плечи и улыбнулся ей. – Хорошо?

– Хорошо! – Моника улыбнулась и вытерла слезинку с лица.

Джеймс смотрел ей в лицо и не мог поверить, как же он жестоко поступает, но пока сундук в подвале их дома, он не найдет себе спокойствия. Но для начала нужно поговорить с Демфре.

– Эй, как вы, чемпионы? – задал вопрос Джеймс Эдди и Ларри, которые, судя по всему, хотят спать не меньше остальных.

– Хорошо, пап.

– Отлично, мистер Кастер, не так уж и сильно мне засадили, просто отрубился и все. Зато у меня есть несколько швов, будет чем людей пугать.

– Ларри! – смешливо приструнила Агата своего сына.

– А чего, правда же, ма.