Сокровище мадам Дюбарри

— Ай-яй, Пуссета, неужели ты действительно этого хочешь?

— Хочу, конечно, хочу! Больше того — чтобы привлечь зрителей, мы решили самым беспощадным образом насмехаться над господами капиталистами, поставщиками и вообще выскочками… Посмотрим, что ты тогда запоешь!

— Но это невозможно!

— Почему? Спроси у Ода, он подтвердит мои слова!

— Да, — подтвердил голос того, кого Пуссета называла Одом, — мы решили, что это принесет успех «Театру Трубадуров»…

«Экая скотина», — подумал Кожоль.

— А потом, — продолжал Од, — я рассчитываю предложить целую серию пьес с одним главным действующим лицом под именем «Кадет Руссель». Я думаю, что эти вещи тоже наделают достаточного шума.

Он был человеком довольно интересным. Забегая немного вперед, расскажем вам его историю.

До тридцати лет он пил во всех кабаках и притонах Парижа. Однажды в одном из подобных заведений он увидел человека, который бил худую, нищенски одетую, изнуренную женщину. По какой-то прихоти он решил вступиться за нее.

— Чего ты лезешь? В конце концов, это моя жена, мой товар, с которым я делаю то, что хочу, — заявил ему незнакомец.

— Ну так я покупаю у тебя этот товар, — спокойно заявил Од.

Они ударили по рукам. И за двенадцать франков Од стал обладателей своей судьбы, так как дальше началось совсем уже непредвиденное, Во-первых, она отучила его от пьянства, во-вторых, приучила к систематической работе и сделала его автором знаменитого «Кадета Русселя». Она родила ему любимых детей, и они прожили вместе тридцать восемь лет.

Просим извинить нас за столь длинное отступление. Итак, вернемся к разговору, подслушанному Кожолем.

— Так вы, — продолжал Уврар, — решили посмеяться над нами…

— Да, да, да, мой милый-премилый толстячок, — отвечал целый хор женских голосов.

Надо отметить, что богатство Уврара и его приятеля Сегэна, в отличие от многих сомнительных состояний, было вполне заслуженным. Они изобрели новый способ дубления кож и получили привилегию снабжать этим материалом армию. Но то, как они тратили эти деньги, буквально транжиря их на зависть многим, обеспечило их немалым количеством врагов.

В то время как ужинавшие в нижнем зале болтали подобным образом, Кожоль раздумывал, как бы ему выбраться из этого дома.

Разговор внизу между тем продолжался.

— Кстати, а почему нет Сегэна? — спросил кто-то.

— Видимо, отдыхает после вчерашнего сумасбродства, — отвечала Пуссета, — кстати, вы еще не знаете, что он вчера вытворял?

— Ну расскажите же, милочка!..

— Так вот. Вчера Сегэн решил устроить бал. Наприглашал кучу людей. Принимал он их, по своему обыкновенно, в ночных туфлях, халате и ночном колпаке. Но самое интересное было потом! Когда гостей собралось довольно много, он выпустил из псарни тридцать своих гончих и пустил в залы зайца. Сам же трубил в охотничий рог! Можете представить что там началось?!

Гости восторженными криками приняли эту историю.

А Кожоль?

Кожоль имел неосторожность сесть в кресло… Проснулся от того, что перед ним стояла очень красивая блондинка и хохотала.

— Ну вот, милостивый государь, теперь, когда вы окончательно проснулись, может быть, вы мне объясните, как вы оказались в спальне дамы, с которой вы совершенно незнакомы?!

— Охотно, мадемуазель Пуссета!

— Вам известно мое имя?

— Еще бы, я целый час слушал разговор ваших гостей.

— Почему же вы не спустились к нам поужинать? — удивилась она.

— В качестве кого?

— Действительно, я ведь позабыла спросить, кто вы такой?

Мадемуазель Пуссета уселась на подлокотник кресла и с комической серьезностью произнесла:

— Ну так отвечайте же, мой милый!

— О, это уже лесть, — скромно ответил Пьер.

— Вы что, считаете, что точно так же я бы встретила, скажем, трубочиста, обнаружив его в своей спальне?!

— Ну хорошо, хорошо, я раскаялся, — смеясь, отвечал Кожоль.

— Значит, я буду вас называть «милым мальчиком», — решила Пуссета.

Дело в том, что хотя Пьер и не обладал красотой Ивона, сложен он был не хуже.

— Ну, продолжим наше знакомство. Так каким образом вы сюда попали?

— Через стену.

— Ну, это уж слишком, ведь двери этого дома всю ночь открыты!

— Да. Но я попал сюда не с улицы. Я попал сюда из Люксембургского сада.

Мадемуазель Пуссета широко открыла глаза.

— Что же вы там делали ночью? Уж не влюбились ли вы в какую-нибудь статую?

— Нет, я всего лишь бежал от ярости одной дамы, на свидание с которой явился…

— Вы были слишком щепетильны?

— Нет, я был слишком настойчив.

— И она рассердилась?..

— Да, я перешел все границы!

— О, — произнесла Пуссета, глядя на Кожоля с испугом.

— Значит, и меня вы ожидали…

— О, нет!.. — воскликнул Пьер.

— Ну, конечно, — довольно сухо произнесла она, — я не стою труда…

— Да что вы, Пуссета, вы прекрасны, но я думаю…

— Вы думаете?

— Я влюблен в даму, с которой только что говорил!

— Еще что-нибудь в этом же роде! — насмешливо воскликнула блондинка.

Но в конце концов она снова повеселела.

— Ладно, предположим. Это я еще могу допустить. Я сама бы была в отчаянии, если бы что-нибудь помешало моей привязанности к Шарлю.

— А! Так его зовут Шарль! Откровенность за откровенность. Это тот, который охотился за зайцем на балу? Сегэн!