Сокровище мадам Дюбарри

— Убедившись, что я действительно вдова Сюрко, нотариус спросил, не приходил ли кто-нибудь с расспросами о покойном. Потом он спросил меня, не сообщал ли мне муж какой-нибудь сокровенной тайны. После моего второго отрицательного ответа, он, казалось, смутился и задал мне совсем уже странный вопрос: «Не заметили ли вы чего-нибудь, что бы угрожало вам несчастьем?». При этом вопросе я вспомнила ту ночь, когда я вообразила, что дом полон людей. К тому же я вспомнила ваши подозрения и тут я испугалась…

— Нотариус заметил это?

— Не думаю. Он расспрашивал об образе жизни Сюрко, и особенно о его смерти. Я ответила ему, что один раз видела своего мужа веселым и то накануне смерти, после страшного, кровавого зрелища. Господин Ломбард улыбнулся и прошептал: «Конечно, ему было отчего радоваться!»

«Что он хотел этим сказать?» — подумал Бералек.

Вдова продолжала:

— Он сказал мне, что четыре года назад к нему пришли два человека, которые оставили у нею залог. Апоплексический удар свалил одного спустя несколько часов после смерти на эшафоте другого… Потом он вручил мне конверт и сказал: «Первый — это ваш муж. Итак, я отдаю вам это письмо. Но берегитесь, сударыня, оно может навлечь не вас горе, если кто-либо узнает его содержание».

При этих словах шевалье, уже приготовившийся сломать печать, остановился. Лоретта заметила это движение и прошептала:

— О, Ивон, ведь вы мой защитник, у меня не может быть тайн от вас!

Бералек привлек к себе молодую женщину и сказал:

— Сознайтесь, Лоретта, что в словах Ломбарда было много такого, что оправдывает ваш страх, но мне кажется, что у вас была и другая причина для страха?..

Вдова побледнела.

— Действительно. Испугалась я уже после ухода нотариуса. Та ночь, когда мне казалось, что дом обыскивают, ваши подозрения о Лебике… Но я вспомнила, что мой муж, возвратившийся домой в последний раз, уже нес на себе печать смерти.

— Не понял.

— Когда Сюрко пришел домой, у него на карманьолке были начерчены мелом две таинственные буквы: «Т. Т.».

— Странно…

— Когда я вспомнила об этом, ужас овладел мной до такой степени, что, позвав Лебика, я, не дождавшись, побежала вверх по лестнице, где и встретилась с ним.

— Он заметил ваше состояние?

— Нет, на лестнице было темно.

— Значит, ваша поспешность внушила ему подозрение и он вернулся, чтобы подслушивать у дверей…

— Я его выгоню сегодня же!

— Ни в коем случае! Он нам поможет добраться до истины.

И, взяв ее руки в свои, молодой человек прибавил:

— Лоретта, милая, давайте сразу избавимся от всех страхов. Вы должны знать правду.

— Что еще я должна узнать?

— Дело в том, что шум, который вы слышали ночью, — не плод воображения. Я тоже его слышал.

— О, Боже! — Лоретта побледнела.

— Ваша сонливость, приписываемая скуке, объясняется наркотиком.

Она была мертвенно-бледна, у нее зуб на зуб не попадал, из прекрасных глаз катились крупные слезы. Ивон поцеловал ее в лоб и произнес:

— Но ведь ты была тогда одна, а теперь нас двое.

Она улыбнулась.

— Ивон, я хочу доказать вам, что больше я ничего не боюсь. И я сейчас распечатаю письмо!

Она сломала печать на конверте, но Ивон остановил ее.

— Сначала надо хорошо рассмотреть конверт!

На конверте была всего одна надпись: «Семнадцатого фримера второго года».

— Эта надпись сделана рукой моего мужа, — заметила Лоретта, узнав почерк. — А вот его печать!

Другая печать изображала букву «В», окруженную фригийскими раковинками.

— Кто из друзей вашего мужа носит фамилию, начинающуюся с этой буквы? — спросил Ивон.

— Во-первых, мой муж не принимал гостей, и я просто не знаю даже его знакомых, а во-вторых, в то время я еще не была замужем.

— Ладно, откроем письмо, надеюсь, что из него мы узнаем больше.

Он достал из конверта листок, сложенный вчетверо. На одной стороне было написано:

«Клянусь вечным блаженством, что высказала здесь всю правду».

— Это писала женщина! — вскричала Лоретта.

— И к тому же плохо владеющая пером, — добавил Ивон. Почерк был неровный, но довольно разборчивый.

Бералек развернул бумагу. Вот что они прочли: