Сокровище мадам Дюбарри

Прочитав этот список, молодые люди задумались.

— Ах, если бы здесь был Собачий Нос, он бы живо разобрался с этой загадкой; — сказал Ивон. — Милая Лоретта, нам придется быть смелее. Нотариус сказал правду, вам грозит огромная опасность, если существование этой бумажки станет известно третьему лицу.

И он медленно добавил:

— Все говорит за то, что этот третий существует.

— Я не понимаю…

— Не известно, кому принадлежат эти деньги. Каким образом Сюрко со своим приятелем стал обладателем этой записки? Может, они вырвали ее у женщины угрозами или силой…

— Действительно, мне кажется, что именно так и было.

Бералек продолжал:

— Видимо, Сюрко с приятелем забрали это сокровище, отделавшись от своей жертвы. Но не посмели воспользоваться им и запрятали у одного из них. Для того, чтобы никто из них не смог им воспользоваться без ведома другого, они оставили эту бумажку у нотариуса. Но смерть унесла одного за другим. Итак, клад существует, но где он?..

Вдруг Ивон замолчал. Он взял вдову за руку и прошептал:

— Я знаю, Лоретта! Клад здесь, в этом доме! Вот почему здесь опасно!

— Но почему? — прошептала молодая женщина.

— Кто-то знает о существовании клада и приходит ночью. С помощью Лебика он переворачивает весь дом, а вам подсовывают снотворное. Убежденные в том, что о сокровище вам ничего не известно, они решили, что вас не стоит убивать или вырывать признание под пыткой.

— В таком случае, если уже семь месяцев, как они дают мне снотворное, значит, они открыли это место?

Бералек покачал головой.

— Нет, если бы сокровище было найдено, Лебика здесь уже не было бы.

— Но Лебик попал к нам в дом еще до смерти мужа, когда он еще мог сам рассказать о кладе.

Тут она побледнела и задрожала. Она вспомнила буквы на одежде мужа.

— Теперь я понимаю, — прошептала она.

— Что понимаете?

— Эти знаки мелом означали смертный, приговор моему мужу. Они убили его!

Едва она произнесла эти слова, Бералек бросился к ней и прошептал:

— Ради Бога, успокойтесь, сюда идет Лебик!

Минуту спустя тот постучал в дверь.

— Войдите, — сказала Лоретта.

Ивон, не дав тому заговорить, весело закричал:

— А, господин Лебик, скажи-ка, чем ты околдовал свою госпожу?

— Я? — удивился гигант, бессмысленно глядя на хозяйку.

— Вот уже битый час, как я уговариваю ее принять предложение, которое ей сделали. А она отказывается потому, что не хочет расставаться с тобой!

— Конечно, она будет счастливее, оставаясь вдовой.

— А кто тебе сказал, что речь идет о муже?

Лебик расхохотался.

— А что тут делал нотариус, если не хлопотал о муже?

— А ты не так глуп, как я думал, — заявил Ивон.

— О, господин Ивон, не надо смеяться над моим верным Лебиком, — сказала Лоретта, наконец-то собравшаяся с духом.

— Да, смейтесь, смейтесь, но я сумею защитить госпожу, когда вы уедете.

— Ты спишь и видишь, когда я уеду?

— Я пришел сказать вам, что за вами приехал какой-то родственник, бретонец. Он ждет вас внизу.

Вдова и шевалье обменялись удивленными взглядами.

Лебик продолжал, задыхаясь от смеха:

— Этот господин, он знает не больше двадцати слов, а одет! Что за уморительный наряд! Из всего, что он сказал, я понял только ваше имя. Настоящий бретонец!

«Может быть, это — Кожоль», — подумал Ивон.

На лестнице раздались шаги.

ГЛАВА 15

Шаги приближались и вскоре в комнату вошел человек. Длинные волосы выбивались из-под касторовой шляпы, голубой камзол, пояс с широкими медными пряжками, широкие шаровары из серой холстины и штиблеты — типичный наряд бретонца того времени. У него было загорелое лицо, обрамленное густой черной бородой.

При виде Ивона он улыбнулся и бросился к нему с криком:

— Ах, кузен! Ивон!

Прежде, чем Ивон успел что-либо сказать, он сжал его в объятиях и шепнул на ухо:

— Я — аббат. Говорите по-бретонски.

Бералек обернулся к Лоретте.

— Госпожа Сюрко, позвольте представить вам моего двоюродного брата Порника, — сказал он по-французски.

— Он приехал за вами? — живо спросил Лебик.

— Сейчас узнаем, — ответил Ивон.

Гигант был неприятно поражен, услышав, что шевалье обратился к приезжему на бретонском наречии.

— Не за мной ли вы приехали?

Что-то вроде крепкого словца проскочило сквозь стиснутые зубы Лебика, когда при нем заговорили на непонятном языке.

— За вами? — вскричал аббат. — О, нет! Вам здесь слишком хорошо для того, чтобы мне пришла в голову жестокая мысль — вырвать вас отсюда.

Говоря таким образом, Монтескье пристально вглядывался в Лоретту. Потом он сказал.

— Примите мои поздравления, шевалье. Если это ваша любовница, она прелестна!

— О, нет, — отвечал Ивон, — это создание, которое я обожаю, и достойное всяческого уважения.

— Она понимает по-бретонски? — спросил аббат, увидя, как щеки Лоретты залились румянцем.

— Не думаю, я ни разу не слышал от нее ни одного слова по-бретонски.

— И все-таки спросите ее об этом.

— Охотно.

Но прежде, чем Бералек обратился к ней с вопросом, Лоретта спросила Лебика.

— Лебик, который час?

— Скоро девять.

— В таком случае пора запирать магазин. Ступай поскорее вниз, да поживее возвращайся! Если эти господа будут еще долго угощать нас своим варварским наречием, так мне есть от чего соскучиться.