Сокровище мадам Дюбарри

— Кажется, я знаю этот трактир. Внутри есть двор, обнесенный четырьмя высокими строениями, двор, наводящий уныние…

— Верно! Когда туда попадаешь, кажется, что находишься далеко от Парижа. Но двор всегда полон людей.

«Что-то все клиенты этого «Черного барана» подозрительно похожи на людей Точильщика», — подумал Пьер.

— Итак, я напишу другу, что вы не получили письма о заказе, — сказал он вслух.

— Надо полагать, что его письмо попало в руки шуанов и поджигателей, которые грабят почту на дорогах.

— Очень может быть. Я напишу ему, что вы овдовели.

— Ну, это еще не известно, — с грустной улыбкой сказала женщина.

— Но… ведь вы потеряли мужа?

— Я его потеряла, но нет никаких доказательств, что он умер… Тела его не нашли. Однажды вечером он вышел, и с тех пор я его не видела…

— А часто он выходил ночью?

— Под конец — да… когда страдал нервами. Представьте, он не мог спать. Как только он ложился в постель, с ним начинались нервные припадки, он не мог оставаться на месте. Тогда он вставал и отправлялся на прогулку, чтобы хорошенько устать перед сном. Иногда он возвращался измученный, весь в грязи. После этого он засыпал.

Кожоль понял, что она не лицемерила. Поджигатель умер, оставив свою жену в неизвестности насчет своих ночных прогулок.

— Но, если он спал днем, значит, он не мог заниматься торговлей?

— Да, но в то же время никогда у нас в доме не было столько денег. Он говорил, что в городе у него нашлось два-три богатых покупателя и с ними он вел выгодные дела… Но я их никогда не видела…

Кожоль распрощался и вышел.

Возвращение графа в дом Сюрко было встречено веселым «ура» всего гарнизона.

— Где Бералек? — спросил он.

— В мансарде Лебика, — отвечали ему.

— Я и забыл про Лебика. Мне хочется познакомиться с ним.

Он проворно взбежал по лестнице и присоединился к своему другу, который стоял у постели все еще спящего и связанного Лебика.

— О, настоящая каланча, — рассмеялся Кожоль.

— Боюсь, что я плеснул ему слишком сильную дозу, — сказал Ивон, — вот уже сорок часов, как он проглотил этот напиток и не пробуждается до сих пор. Что с ним делать?

— Дадим возможность бежать, когда проснется.

— Зачем?

— Нам предстоит трехмесячный срок, в течение которого мы не должны мешать Точильщику. Отнять у него великана, значит, нарушить контракт. Надо его отослать. Тот употребит его для поиска миллионов.

— В самом деле?.. Ты предполагаешь, что разбойник выдаст нам сокровище? — спросил Бералек.

— Чтобы получить обратно Пуссету, он отсчитает нам этот клад до последнего экю! Хотя может украсть его на другой день.

— Но найдет ли он его?

— Это мы узнаем восемнадцатого брюмера.

Если бы друзья, стоявшие спиной к кровати, вдруг повернулись, то увидели бы, что Лебик открыл, а потом быстро опять закрыл глаза. Он не спал уже часа два. Таким образом он подслушал разговор Кожоля с Ивоном.

Ивон узнал от Гозье все, что произошло в доме Пуссеты, но и только.

— Как ты провел ночь? — спросил шевалье своего друга.

— Это мой секрет, ответил Кожоль.

— Не настаиваю… Но что ты делал сегодня утром?

— Я узнал, как Точильщик сумел использовать соседские погреба.

Кожоль рассказал Ивону о Купидоне.

Лебик не пропустил ни одного слова. «Чертовщина! У этого молодца неплохое чутье», — думал он.

— Если бы полиция заинтересовалась постояльцами «Черного Барана», ей не нужно было бы искать поджигателей, они все собраны там, — продолжал граф свой рассказ.

— Но на три месяца мы связаны сроком, мы не можем сейчас выдать их полиции, а дальше посмотрим…

— Кажется, наш молодчик шевелится, — сказал Ивон.

Лебик не шевелился.

— Значит, этот верзила с помощью Брикета отправил в ад достойного парфюмера? — спросил Кожоль.

— Да, он поступил на службу к Сюрко задолго до убийства.

Друзья подождали еще у постели Лебика, но тот упорно не просыпался.

— Я думаю, у нас хватит времени позавтракать до того, как он проснется, — сказал Бералек.

— Славная мысль!

Они вышли из мансарды.

Когда за ними захлопнулась дверь, Лебик открыл глаза и проговорил:

— Точильщик обещал выдать сокровище! А меня он спросил? Он забыл о своем друге Лебике!

Потом он улыбнулся.

— Дурак, он не подозревает, что сам сказал мне, где лежит сокровище.

Через час Ивон и Пьер вернулись в комнату Лебика и увидели, что тот открыл глаза и зевает во всю пасть.

— Ну и пасть! — изумился Кожоль.

— Это от голода, — жалобно отвечал великан.

— Прекрасно, голод при пробуждении доказывает наличие чистой совести. А чистая совесть дает спокойный сон. Ты спал, как медведь, а проснулся — и тебя мучает голод. Следовательно, ты честный человек, — произнес Пьер.

— Что касается сна и аппетита, так я никогда на них не жаловался, — добродушно сказал Лебик.

— Скажи, Лебик…

— Что, мой господин?

— Знаешь, ты подаешь плохой пример…

— Как так?

— Почему не сказать прямо: «Я хочу поторговаться».

— Только вы скажите, что вы имеете в виду…

— Ты нам говоришь: «Я вам приношу миллионы, половина — моя».

— Предположим на минуту, что я это предложил. Что бы вы ответили тогда? — спросил Лебик с насмешкой.

— Что мы были бы дураками, согласившись на половину, когда твой хозяин заберет все, — отвечал Бералек.