Сокровище семи звезд

И вот работа началась. Я, немногим ранее наблюдавший за распеленыванием кошачьей мумии, уже был отчасти подготовлен к подобной процедуре, но здесь работы было несравнимо больше, и требовала она несравнимо большего тщания. К тому же сейчас мы все-таки имели дело с человеческим телом, что вызывало в нас дополнительный трепет. Для бальзамирования кота применялись материалы не слишком высокого качества, но в случае с царицей, как выяснилось после снятия верхних покровов, использовались только самые лучшие смолы и ароматические вещества, да и пелены были наложены не в пример старательнее. Сама процедура разворачивания мумии, впрочем, происходила так же, как и предыдущая: то же облако красноватой пыли, тот же едкий запах битума, тот же сухой треск отрываемых бинтов. Последних было просто невероятное количество, и общая толщина слоев оказалась огромной. С каждым снятым покровом волнение мое возрастало. Сам я участия в работе не принимал, и Маргарет взглянула на меня с благодарностью, когда я отступил от стола. Мы крепко взялись за руки и так и стояли. Каждый последующий слой пелен был изготовлен из более тонкой и качественной ткани, и чем дальше шло дело, тем меньше запах от них отдавал битумом, хотя и становился все резче. Похоже, новый странный аромат каким-то особенным образом повлиял на всех нас; впрочем, работе это нисколько не помешало: она не прерывалась ни на секунду. На иных из нижних пелен имелись символы и рисунки, порой выполненные одной светло-зеленой краской, порой разноцветные, но всегда с преобладанием зеленого. Время от времени мистер Трелони или мистер Корбек обращали наше внимание на какой-нибудь особо любопытный рисунок, прежде чем аккуратно положить очередной бинт в высоченную груду, которая все продолжала расти позади них.

Наконец стало ясно, что пелен на мумии осталось совсем мало. Контуры ее уже уменьшились до нормально сложенной женской фигуры чуть выше среднего роста. По мере того как работа близилась к завершению, Маргарет бледнела все сильнее, сердце у нее билось все чаще, и дышала она так тяжело, что я даже за нее испугался.

Снимая последние покровы, мистер Трелони случайно вскинул глаза и заметил встревоженное, страдальческое выражение на бескровном лице дочери. Решив, что она расстроена нарушением благопристойности, он на миг замер и сказал успокоительным тоном:

– Не переживай, голубушка! Ничто не заденет твоих чувств. Смотри! На царице платье – причем поистине роскошное!

Самая последняя пелена представляла собой широкую – в рост царицы – полосу легкой полупрозрачной материи. Под ней оказалось парадное платье из белой ткани, закрывавшее тело от горла до ступней.

Да из какой изумительной ткани! Мы все наклонились, чтобы рассмотреть ее получше.

Маргарет вмиг забыла о своих душевных терзаниях, обнаружив чисто женский интерес к прекрасному наряду царицы. Да и мы, мужчины, разглядывали его с неподдельным восхищением, ибо никому из наших современников еще не доводилось видеть подобной ткани. Она была тонкая, как тончайший шелк, но на всем белом свете не найдется сегодня шелка, что струился бы столь мягкими и плавными складками – пускай и плотно слежавшимися под тугими пеленами за пять тысячелетий.

Ворот платья украшал орнамент в виде переплетенных тонких побегов сикомора, искусно вышитый золотой нитью, а по подолу тянулась череда разновеликих лотосов, тоже златотканых и представленных во всей живой прелести природного цветения.

Поперек тела, но не обхватывая его, лежал пояс из драгоценных камней: изумительной красоты, сиявший и мерцавший всеми красками небесных светил! Пряжка на нем была из огромного желтого алмаза округлых очертаний, по форме похожего на сдавленный упругий шар. Он сверкал и блистал, как если бы в нем было заключено настоящее солнце, лучами своими озаряющее все вокруг. По бокам от него находились два лунных камня, поменьше, чистый блеск которых на фоне яркого сияния солнечного камня напоминал серебристый свет луны. Далее с обеих сторон тянулся ряд переливавшихся разными цветами камней, соединенных между собой изящными золотыми звеньями. Казалось, в каждом из них скрыта живая звезда, мерцавшая переменчивым светом.

Восхищенно всплеснув руками, Маргарет нагнулась, чтобы рассмотреть пояс получше, но внезапно отпрянула и выпрямилась во весь рост.

– Это не погребальное одеяние! – с уверенностью произнесла она. – Это свадебный наряд!

Наклонившись, мистер Трелони приподнял складку платья у самой шеи и тихо охнул, словно удивленный чем-то, приподнял ткань повыше, а затем порывисто выпрямился и воскликнул, указывая рукой:

– Маргарет права! Платье предназначалось не для мертвой женщины! Смотрите! Оно не надето, а просто положено на тело!

Он взял драгоценный пояс и передал Маргарет. Потом обеими руками поднял просторное платье и осторожно положил на руки дочери, которые та, следуя естественному побуждению, вытянула перед собой. Вещи столь бесподобной красоты имеют величайшую ценность и требуют самого бережного обращения.