Сокровище тамплиеров

Слова, произнесённые по-арабски, прозвучали прямо над ухом Андре, и тот развернулся так быстро, что едва не упал, потеряв равновесие на неровном полу.

— Как?.. — только и сумел выдохнуть он, схватившись за рукоять кинжала.

Юноша осёкся, увидев перед своим лицом смуглую, заросшую чёрными кудрявыми волосами руку и ощутив под подбородком остриё направленного снизу вверх кинжала. Он сразу понял — очень острого кинжала. Андре невольно пришлось откинуть голову назад, вытянув шею и высоко задрав подбородок. Стоя неподвижно, он с изумлением взирал на незнакомца, бесшумно появившегося невесть откуда и заставшего его врасплох. А незнакомец с насмешливой ухмылкой смотрел на рыцаря, не давая тому шевельнуться.

С конического сверкающего шлема этого человека свисал покров из тончайших металлических колец, который защищал лицо и в то же время не мешал видеть. Незнакомец стоял, подняв подбородок почти так же высоко, как Андре, слегка откинувшись назад и вытянув руку с кинжалом, заставившим Андре приподняться на цыпочки. Смуглая кожа под защитным покровом казалась чёрной, как и глаза под густыми кустистыми бровями, а борода и усы были настолько черны, что отливали синевой. Незнакомец раздвинул губы в усмешке, и Андре уловил блеск белых зубов. Сразу чувствовалось, что этот высокий, поджарый, широкоплечий человек очень опасен. Андре было трудно взглянуть вниз, но ему показалось, что неверный с головы до пят облачён в струящееся чёрное одеяние.

— Ибрагим! Клянусь, ты превзошёл сам себя. На сей раз я почти не услышал твоего приближения.

— Ты не мог его услышать, Альмания.

Хотя обладатель кинжала обратился к Алеку, его тёмные глаза ни на миг не отрывались от Андре.

— Я уже был здесь, когда ты назвал моё имя. Кто этот ференги?

— Мой кузен, Андре Сен-Клер.

Синклер повернулся к Андре и снова заговорил на языке франков:

— Андре, поприветствуй Ибрагима аль-Хусая, через которого я держу связь с войском Рашида аль-Дина.

Снова посмотрев на Ибрагима, Синклер непринуждённо перешёл на арабский:

— Андре Сен-Клер — тот самый человек, из-за которого я обратился к Рашиду аль-Дину.

Алек ни слова не сказал о приставленном к подбородку Андре остриё кинжала, как будто не замечал происходящего.

Сен-Клер увидел, как глаза Ибрагима сузились, превратившись в щёлки.

— Это тот ференги, который лишился отца?

— Тот самый.

Ибрагим фыркнул, опустил клинок, отступил на шаг и убрал кинжал в ножны.

— Такое горе человеку трудно перенести, но, по воле Аллаха, его приходится переносить каждому. Своего отца, да улыбнётся Аллах его памяти, я лишился два месяца назад, и печаль всё ещё пронизывает меня до костей.

Он повернулся к Алеку.

— Но скажи правду, Альмания, ты ведь не слышал, как я появился?

Андре воспользовался возможностью рассмотреть ассасина с ног до головы.

Тот действительно был одет во всё чёрное, поверх длинного верхнего халата носил ещё и кольчугу до колен — кольчуги такой тонкой работы Андре ещё не доводилось видеть. Поверх неё красовался нагрудник из полированного металла, под стать блестящему шлему, с пояса ассасина свисал длинный симитар.

Мусульманин продолжал с вызовом смотреть на Алека, но тот лишь слегка покачал головой, отметая вопрос как несущественный.

— Вообще-то я не прислушивался, друг мой, потому что у меня не было надобности услышать, как ты появишься. Честно говоря, я учуял тебя в тот миг, когда мы с кузеном вошли в главную пещеру. Вспомни — я говорил тебе раньше, что корица (а ты часто её используешь) распространяет аромат, который ни с чем не спутать. Сам-то ты привык к этому запаху, потому и не замечаешь, какой аромат от тебя исходит. Но при твоём роде занятий такое благоухание чревато смертельной опасностью.

Ибрагим уже не слушал — он явно устал от подобных предостережений. Теперь он оценивающе смотрел на Андре. Наконец ассасин кивнул, словно подтверждая некие свои выводы, и поднял руку.

— Я помогу ему одеться по-человечески. Скажи ему, чтобы он разделся.

— Скажи сам. Он знает твой язык.

Ибрагим удивлённо выпрямился.

— Ты говоришь по-арабски?

— Не очень хорошо, но говорю, — ответил Андре на том же языке. — Я начал учить арабский ещё дома, до того как прибыл сюда. Наши тамошние братья, союзники вашего имама Рашида аль-Дина, сочли необходимым заранее познакомить меня с вашим языком и приставили ко мне некоторых ваших выдающихся учёных. Учёные эти и поныне обретаются в земле франков, делясь познаниями с нашими братьями.

— Что ж, хорошо. Вернёмся к делу. Будь добр раздеться.

Андре снял доспехи и одежду, и Ибрагим принялся втолковывать ему, как носить мусульманское платье. Он показывал, как обращаться с каждым предметом одежды, чтобы всё было удобно и ничто не стесняло движений. Напоследок он объяснил, как надевают куфию, и сам водрузил её на голову рыцаря. Некоторое время Ибрагим старательно что-то поправлял, подтягивая узел и сдвигая его на нужное место; потом отступил на шаг, оценивающе осмотрел свою работу и удовлетворённо кивнул.

— Вот так и свисают концы. Ты чувствуешь, каким всё должно быть?

— Сейчас — да. Но не знаю, смогу ли одеться самостоятельно.