Сокровище тамплиеров

— Филипп не видит никакого бесчестья в своём поступке, и никто не дерзнёт его обвинять. Он поднялся с одра болезни, отважно сражался под стенами Акры, штурмуя Проклятую башню, — о чём раструбили повсюду. Именно во время его последнего натиска пала Акра. После этого он сможет с веским основанием утверждать, что именно его штурм принёс христианскому войску успех и что он выполнил свою задачу. А ещё Филипп сможет настаивать на том, что Ричард является виновником злосчастных раздоров среди союзников, потому что английский король прибрал к рукам плоды чужих завоеваний и захваченные другими земли и отказался поделиться с соратниками. Можно подумать, что один лишь Ричард два года осаждал Акру и в конце концов добился её падения. Плантагенет нанёс обиду не только Филиппу, но и эрцгерцогу Австрийскому, самому могущественному и последнему оставшемуся в Святой земле вассалу Барбароссы. Не говоря уж о том, что Ричард отвратил от себя всю знать Святой земли, лишившуюся земель после Хаттина. Теперь, когда эти земли отбиты, здешние вельможи утратили их снова, потому что их захватили люди, только что прибывшие из Англии. Филипп будет доказывать, что из-за самонадеянности и жадности Ричарда короне Франции больше нечего было здесь делать — тем более что Филипп болен, у него выпадают зубы и волосы, и это широко обсуждается повсюду. Да, Филипп Август просто взял и уплыл отсюда, почти один. Но он не сбежал. Он оставил свою армию под командованием герцога Бургундского, и никто не может пожаловаться на такую замену... А всякий, кто наслышан о подвигах французского короля, но не имел сомнительного удовольствия знать Филиппа лично, будет считать его героем.

Синклер задумчиво кивнул.

— Но в чём истинная подоплёка его отъезда? Почему он покинул Святую землю? Как ты считаешь, Андре?

— Жадность и политика. Полагаю, он начал планировать своё отплытие в тот день, когда фландрец пал под стенами Акры, в начале июня.

— Какой фландрец? Ты имеешь в виду Жака д’Авеснеса из Эльзаса? Кажется, его звали именно так.

— Нет, д’Авеснес, рыцарь из Эльзаса, один из вассалов графа Фландрии, живёхонек. А я имел в виду самого графа Фландрии. Вряд ли я когда-нибудь слышал его полное имя, а если и слышал, то забыл. Все говорят, что он был удивительным человеком. Очень сильным, мужественным, привлекательным — из тех, кого, встретив раз, уже не забудешь.

— Но какое отношение он имел к Филиппу, не считая того, что был его соседом и союзником?

— На первый взгляд вроде бы никакого. Но его неожиданная смерть имела для Филиппа огромное значение, потому что граф Фландрии не имел наследника. Граф правил Артуа и Вермандуа. Там, откуда я прибыл, все знают, что тех пор, как Филипп добрых двадцать лет тому назад взошёл на французский трон, он жаждал завладеть этими землями — а в придачу самой Фландрией вместе с Эльзасом и прилегающими бельгийскими территориями, тоже принадлежавшими графу. Если бы французский король застрял здесь в то время, как эти лишившиеся правителя земли остались открытыми для поползновений соперников, его шансы исполнить свою мечту были бы невелики. Поэтому я уверен: Филипп начал готовиться к отплытию домой с того момента, как узнал о смерти графа Фландрии... И в эти приготовления входил геройский, наделавший столько шума, штурм Проклятой башни. Не сомневаюсь, Филипп всё спланировал с тем расчётом, чтобы прибыть домой вскоре после злосчастной гибели графа и обеспечить безопасность Фландрии и последующее поддержание порядка на своих северных рубежах. Может, Филипп и не принадлежит к числу лучших военачальников мира, но он хороший правитель, с этим не поспоришь... Но за разговором я даже не спросил вас о вашем плавании на Кипр. Эта поездка ведь тоже касалась земельных владений?

— Да, в некотором роде. Мне было поручено осмотреть остров и приглядеть подходящее место для будущей резиденции ордена — место, которое станет нашим форпостом при освоении Кипра.

— Говоря «нашим», вы имеете в виду Храм? Или в это дело вовлечено и тайное братство тоже?

— Вовсе нет! — энергично возразил Синклер. — В настоящий момент из членов братства в дело замешаны лишь мы с де Сабле, и вряд ли совет захочет это изменить.

— Итак, вы нашли подходящее место?

— Да, один из замков Комнина, неподалёку от Накосии. Первый отряд — двадцать рыцарей и столько же братьев-сержантов — уже отбыл туда вчера, чтобы всё подготовить. Мы с ними разминулись, и, наверное, это к лучшему.

— Почему?

— Потому что уже начинаются раздоры, а я вовсе не хочу, чтобы меня в них втянули. Де Сабле тоже этого не желает, но у него мало шансов остаться в стороне. Он великий магистр и благодаря своей дружбе с Ричардом сделал возможным наше плавание на Кипр. Однако в делах ордена на Кипре ему надлежит руководствоваться решениями Капитула. Не то чтобы ему давали прямые указания, но и косвенных достаточно, чтобы породить различные коллизии.

— Не понимаю. Я думал, великий магистр обладает всей полнотой власти внутри ордена, а судя по вашим словам, получается, что это не так. Откуда такие сведения?