Сокровище тамплиеров

— Проклятье, я вижу, остаётся одно: рассказать тебе всё! Не хотел я этого делать, да нет другого выхода. Слушай. Будучи на Кипре, я, как и обещал, съездил в Фамагусту, на могилу твоего отца. Могилу я нашёл без труда, помолился там за упокой его души, но по возвращении в Лимасол услышал рассказ, которому сперва не мог поверить. Тогда я затеял собственное расследование. В Лимасоле живёт еврей по имени Аарон бар Мелед. Не знаешь такого?

— Нет, я не знаю еврея ни с таким, ни с каким-либо другим именем, тем паче в Лимасоле. А что, должен знать?

— Да, стоило бы. Мне о нём рассказал один товарищ, агент Рашида аль-Дина, живущий в Лимасоле в качестве шпиона. Услышав, как меня зовут, он поинтересовался, не родственник ли я Сен-Клеру — имя-то звучит похоже. Когда я объяснил, что бывший главный военный наставник приходился мне дядей, он разволновался и поведал мне свою версию о том, что случилось с твоим отцом. Я отказался ему верить. Тогда шпион рассказал мне, как найти того человека, Аарона, и на следующий день я отправился к нему. Отыскать еврея оказалось нетрудно... Помнишь, ты говорил об «очищении» — о гонении на евреев за несколько дней до того, как ты покинул Лимасол?

— Помню. Из-за этого безумия я не смог в последний раз увидеться с отцом.

— Да. Так вот, этот Аарон был одним из тех, кого разыскивали во время гонений на евреев на Кипре. Разыскивали вместе со всей семьёй — женой Лией, сыном и дочерью. Я встречался с его женой и видел дочь. Дочь красавица. Сын его мёртв, погиб во время «очищения». Ему было четырнадцать лет. Но самого Аарона, Лию и их дочь спас и укрыл франкский рыцарь. Еврей именовал его полным титулом — мессир Анри Сен-Клер, главный военный наставник Англии. Если верить Аарону, Сен-Клер спас их прежде, чем разразилась беда. Я понятия не имею — и сам Аарон этого не знал, — откуда твой отец проведал обо всём заранее. Не знаю я и того, что сталось с мальчиком. Знаю только, что Анри переправил семью еврея из Лимасола в рыбацкую деревеньку дальше по берегу, и там Аарон и его родные оставались до тех пор, пока не услышали, что Ричард собрался отплыть в Святую землю. Лишь тогда они вернулись домой, в Лимасол, чтобы оплакать сына и начать жизнь заново. Но из-за того, что семья еврея исчезла, кто-то донёс на твоего отца Ричарду. Должно быть, кто-нибудь заметил мессира Анри, когда тот спасал евреев, а может, его предал кто-то из своих людей. Кто бы ни нашептал на него Ричарду, он глубоко вонзил клинок, а потом ещё и повернул его.

Уверен, для подлого наушничества было выбрано подходящее время, скорее всего когда Ричард был пьян. Весть о «предательстве» твоего отца должна была привести короля в ярость. К тому времени мессир Анри уже отбыл в Фамагусту, и головорезы Ричарда отправились туда, чтобы расправиться с Сен-Клером и представить всё так, будто тот стал жертвой случайной стычки с повстанцами. Так всё и вышло. Все поверили, что с твоим отцом и двумя его спутниками случайно приключилась беда. Но по возвращении в Лимасол убийцы не держали язык за зубами, и мой товарищ подслушал их разговор в таверне. Посетители таких заведений умеют молчать, о мессире Анри Сен-Клере мой товарищ знал только по слухам, поэтому и не обмолвился никому ни словом, пока не зашёл разговор о моём имени. Тогда он поведал мне всё, что знал.

Синклер замолчал, дожидаясь ответа Андре, но его кузен как будто заснул в седле, слегка покачиваясь в такт конской поступи. Однако глаза Андре были открыты, и Синклер, поняв, что тот слушает, продолжал:

— Я расспрашивал повсюду, но ничего не смог узнать про людей, которых описал Сулейман — так зовут моего товарища-шпиона. Вообще-то я не собирался называть его имя, но беды от этого не будет. К тому времени, как я высадился на Кипре, убийцы отплыли вместе с Ричардом и уже две недели находились здесь, в Святой земле.

Алек широко развёл руками.

— Значит, у нас нет способа установить их имена. Это мог быть кто угодно из сотен прихлебателей, которые толпами увиваются вокруг Ричарда, заглядывая ему в рот.

Синклер снова взглянул на Андре.

— Мне даже не удалось выяснить, действовали ли они по приказу Ричарда или по собственному почину, предугадав злобное желание короля, — подобно тому как головорезы Генриха Второго расправились с Томасом Беккетом. Ричард любит вспоминать историю с Беккетом к месту и не к месту. Он говорит об этом так часто, что убийцы вполне могли решиться на злодеяние без прямого указания короля, в надежде снискать его благосклонность. Но как бы то ни было, Ричард несомненно знал, почему погиб твой отец. Вот почему ты не слышал от короля ни слова со времени его прибытия сюда. Сомневаюсь, что он осмелился бы взглянуть тебе в глаза.

На это замечание кузена Сен-Клер наконец отозвался. Спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся, он заявил: