Сокровище тени

Собственная тень обратилась против него, обернувшись хлыстом. Слова, упрямые как пауки, не желали выходить наружу, скапливаясь в глотке. Череп раскрылся, словно купол обсерватории, мозг устремился в небо, вращаясь, и казался ковром, а потом — лодкой, полной грифов. Из ступней сочилась кровь, он ступал босой, оставляя красные следы. Спавший четыреста лет город проснулся и стал преследовать его. Он бежал в горы; крутые склоны плевались домами. Он пересекал реки: беспокойные мосты соединяли берега своими руками, погребая воду. Он спрятался в лесу: проспекты широкими ятаганами взрезали густую поросль. Кожа его потемнела, как старое пальто, и сама прикололась к шесту, так что поэт сделался знаменем и затрепетал на ветру. Открытые всем непогодам, его мускулы и внутренности притянули к себе слепней. Тогда — мешок с костями — он вздохнул: «Хуже случиться со мной ничего не могло. Надо признать: что-то идет не так». Но всего несколько мгновений спустя он пожал плечами и взялся за следующую бутылку с вином.

119. СВОБОДА

Он обрубил все концы, чтобы затем прочно привязаться к вещам.

120. СОЗДАТЕЛЬ

Пеликан держал в клюве рыбу и нарочно не глотал, по-гурмански оттягивая момент наслаждения. Это продолжалось так долго, что пеликан забыл о том, что держит в клюве добычу. Он решил, что клюв — это живот, а рыба — его собственное дитя. Однажды, в компании других пеликанов, он гордо воскликнул: «Поглядите, какое чудесное создание я породил!». И выплюнул бесформенную массу, облепленную червями.

121. СЕМЕЙНЫЙ РАЗГОВОР

— Расти, сынок.

— Уменьшайся, отец.

122. НЕТЕРПЕНИЕ

— Учитель, тут ничего нет, это же пустыня.

— Нет! Здесь посеяны семена!

123. ДАВАТЬ И ПРИНИМАТЬ

— Учитель, мы можем дать лишь то, что носим в себе. Я прав?

— Никто не может дать лишь то, что носит в себе. Просьба другого оплодотворяет его. Дар — то, что творят двое.

124. ХОТЕТЬ И МОЧЬ

— Учитель, какой ужас! Он хочет меня проклясть!

— Бойся не тех, кто хочет тебя проклясть, а тех, кто может.

125. СУБЪЕКТИВНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Индиец сидел на улице вместе со страусом. Около них остановилась, поглаживая маленького песика, любопытная дама. Пес пролаял, обращаясь к пернатому: «Будь у меня такие нелепые ноги, я бы прятал их!». Индиец, знавший язык животных, сказал псу: «Вижу, у тебя хороший вкус. Я знаю место, где есть много сук, и у всех течка. Хочешь пойти с нами?». Пес ответил: «Я сбегу и найду вас». В условленное время он явился, помахивая хвостом. Индиец произнес три слова, и все разом оказались среди пустыни. Страус, с хозяином на спине, понесся большими скачками. Пес поспевал за ними, как мог. Через несколько часов, обессилев, погибая от жажды, он сказал: «Стойте!». Индиец остановился: «Не понимаю, отчего ты так устал». Пес завистливо поглядел на страуса. «А, теперь ясно, я тебя ведь нет таких нелепых ног!» Четверолапый застонал: «Ах, сейчас я понимаю, как они прекрасны! Я бы не стыдился, имея такие же!». Индиец сделал жест — и вместо лап у собаки появились страусиные ноги. Пес подпрыгнул от удовольствия — и поскакал по барханам. Индиец махнул рукой — и животное предстало перед своей хозяйкой, которая в приступе отвращения взяла палку и прогнала его. Когда вся деревня посмеялась над странным отродьем, индиец снял с собаки чары.

126. МЕСТЬ

Сотни червяков карабкались по стволам деревьев, чтобы выделить нити, которые сплетутся в коконы, а по весне те раскроются, выпуская на волю бабочек. Цыпленок с завистью наблюдал за этим событием. Он перестал играть с приятелями и возжелал тоже иметь крылья, чтобы порхать с цветка на цветок. «Если эти жуткие твари могут стать прекрасными созданиями, почему я не могу?» Он нашел куски ткани, обрывки нитей, древесные волокна, пеньку, взобрался на вяз, обмотал все это вокруг себя и заснул под прикрытием ветки, надеясь превратиться в бабочку. Прошло время. Мучаясь жаждой и голодом, он пробудился и пробил клювом свой покров. Он не был ни бабочкой, ни цыпленком, а стал петухом. Разочарованный, он вернулся в курятник. Его приятели целыми днями бегали на солнце, питались вдосталь и теперь кукарекали как настоящие бойцы, ища драки. А наш петушок, бледный, изголодавшийся, не мог схватиться с ними.

Его заклевали, облили презрением. Он приписал свои беды бабочкам и побежал в лес, решив уничтожить все коконы.

127. УПАВШАЯ ЗВЕЗДА