Сокрушенная империя

Когда я провожу рукой по щеке Оукли, в горле застревает горький комок. Оук выглядит таким измученным. Мое сердце разрывается на части.

– Они отправят его обратно в тюрьму. – Я смотрю на Джейса и Коула, умоляя их понять серьезность ситуации. – Оукли защищал меня. Он не заслуживает этого.

Но полицию это не волнует, поскольку у Оукли есть судимость, и он должен быть осторожен. По их мнению, он автоматически виноват во всем.

– Оукли пытался предупредить меня о Стоуне несколько недель назад, – бормочет Коул. – Но я ему не поверил и сказал, чтобы он проваливал.

Для меня это новость.

Джейс потирает шею.

– Черт возьми. – Проведя рукой по лицу, он смотрит на Коула. – Вы с Оукли приехали к Бьянке, ясно? Ты услышал возню в комнате и, когда открыл дверь, мы со Стоуном уже дрались. – Джейс переводит взгляд на меня. – Твоя часть истории не меняется. Стоун напал на тебя. Только избил его не Оукли… а я.

Коул поднимает бровь.

– А как Оукли ударили ножом?

Джейс пожимает плечами.

– Он пытался остановить драку, но Стоун порезал его.

Снова раздается резкий стук в дверь.

– Полиция. Откройте.

Я не могу поверить, что он собирается взять вину на себя.

– Джейс…

– Придерживайся плана. – С этими словами он бьет кулаком по лицу Стоуна и бьет его в пах. – Открывай.

Когда Коул открывает дверь, я нависаю над Оукли, пытаясь его защитить.

– Я люблю тебя, – шепчу я, чертовски жалея, что не дала ему сказать то же самое раньше.

Глава пятьдесят четвертая Бьянка

Получив разрешение от медсестры, я несусь в палату Оукли. Когда я уже собираюсь открыть дверь, кто-то окликает меня:

– Не так быстро.

Подняв глаза, я вижу отца Оукли, стоящего рядом с чашкой кофе в руке. По выражению его лица ясно, что он не рад меня видеть.

– Здравствуйте, мистер Зэленка. – Выдавливаю короткую улыбку. – Я пришла проведать Оукли.

Медсестра не рассказала мне ничего о его состоянии, так как я не член семьи, но она сказала, что ему разрешено принимать посетителей.

Я снова пытаюсь открыть дверь, но Уэйн вклинивается перед ней, не давая мне войти.

– Мне очень жаль, но этого не случится.

Я моргаю, не понимая его.

– Почему?

Он смотрит на меня с искренним удивлением.

– Моего сына пырнули ножом… И сделал это твой жених.

– Бывший жених, – поправляю я.

И да, я понимаю его беспокойство, но Стоун ушел из моей жизни навсегда. Единственное, что сейчас имеет значение – это Оукли.

Уэйн прищуривается.

– Я пытался отступить и позволить Оуку самому решать, что делать со своей жизнью, но с меня хватит этого дерьма.

Я поднимаю бровь.

– Какого дерьма?

– Не знаю, как сказать яснее, но я хочу, чтобы ты исчезла из жизни моего сына. – Его рука сжимает стаканчик. – С тех пор, как вы двое сошлись, постоянно что-то случается. Сначала он пьяный и обдолбанный убил человека, потом решил сесть в тюрьму – несмотря на сделку, которую я заключил с окружным прокурором – а теперь твой жених пырнул его ножом, потому что Оук тебя защищал. Что еще должно произойти, чтобы ты поняла: вы двое – совсем не пара. Что должно произойти, чтобы ты оставила его в покое?

Его слова ударяют сильнее самого тяжелого камня.

Я понятия не имела, что Оукли сам решил сесть в тюрьму. Что он специально бросил меня.

Мое сердце сжимается.

– Я не хотела… – Прочищаю горло и пробую снова. – Слушайте, я понимаю, что вы чувствуете, но я люблю…

– Может быть, я и поверю, что это правда, если ты сделаешь единственное, чего не может он. Уйдешь.

Мое зрение затуманивается.

– Я не могу уйти от него, – возражаю я. – Я люблю его.

– Тогда отпусти его, – умоляет Уэйн. – Потому что Оукли будет предан тебе до самого конца, и, если ты это не закончишь, он будет хвататься за тебя, пока либо не умрет, либо не сгниет в тюрьме. – Черты его лица искажаются от боли. – Я не могу потерять своего сына, Бьянка. Не могу.

Беспокойство, плещущееся в его глазах, едва не заставляет меня рухнуть на колени.

Очевидно, что он любит своего сына. И хотя родительская любовь для меня чуждое понятие, – поскольку моего отца не было рядом большую часть моей жизни, – у меня есть два брата, которые сделают все, чтобы защитить меня.

До этого момента я не понимала, что мы с Оукли – настолько ядовитая смесь. Я думала, мы были счастливы и влюблены.

Две разбитые части одной души.

Но, может быть, все было не так? Может быть, мы были огнем и бензином? Может быть, то, что мы чувствовали друг к другу, было смертельной зависимостью? И единственный способ спастись от полного уничтожения – это бросить друг друга.

Может быть, именно поэтому моя мама заставила меня пообещать ей, что я никогда не влюблюсь. Поскольку она всегда знала, что любовь может сделать с человеком. Как она может уничтожить тебя, пока не останется ничего, кроме зияющей дыры там, где раньше было сердце. И смерть стала бы гораздо лучшей участью, чем любовь, которой не могло быть.

Я пытаюсь смахнуть слезы, подступившие к глазам, но это бесполезно.

– Можете хотя бы сказать, как он?

Я должна знать, что с ним все в порядке.

Уэйн проводит рукой по лицу, прежде чем ответить.