Сокрушенная империя

– Замолчи, Уэйн. Я серьезно. – Ее голубые глаза сужаются до крохотных щелок. – Тебе повезет, если после этого я позволю тебе видеться с дочерью под моим присмотром. – Она тычет пальцем в воздух. – Я буду судиться за единоличную опеку.

Он смеется.

– Еще чего.

Запрокинув голову назад, она злобно усмехается.

– Ну, как только я скажу судье, насколько опасен твой сын и как ты настаиваешь на том, чтобы присутствовать в его жизни, я уверена, судья отдаст ее мне.

Она права. Ни один судья в здравом уме не позволит ребенку находиться в такой обстановке.

Я открываю рот, чтобы сообщить ей, что скоро они меня не увидят, но мой отец рычит:

– А как только я скажу судье, что ты завела роман с моим сыном, когда ему было всего шестнадцать, он поймет, что тебе, черт возьми, нельзя находиться рядом с детьми.

Туше.

У Кристалл отвисает челюсть, она отшатывается назад. Но отец еще не закончил.

– Только попробуй лезть ко мне или к моим детям, Кристалл. Потому что, клянусь всем, что люблю, я уничтожу тебя. Я расскажу суду, что ты манипулировала моим сыном-подростком. Что ты соблазнила его и пыталась отправить в военное училище после того, как забеременела. Я расскажу им обо всем психологическом ущербе, который ты ему нанесла. – Его взгляд скользит в мою сторону. – А еще лучше, я вызову Оука в суд и заставлю его рассказать все лично.

Скрестив руки на груди, я оскаливаюсь.

– Я был всего лишь ребенком, когда ты использовала меня в своих интересах. Юный, невинный ребенок, который искал материнскую любовь, чтобы заполнить пустоту. И кто знает? Может быть, психолог подтвердит, что моя тяга к алкоголю и наркотикам началась после твоего жестокого поступка, так что в том, что случилось с моим отцом, на самом деле виновата ты.

Это неправда. Я точно знал, что делаю, когда начал те отношения между нами, и моя любовь к алкоголю и наркотикам началась задолго до этой интрижки.

Однако угрожать людям, которых я люблю, она не будет.

Если моему отцу нужно, чтобы я сыграл жертву, чтобы он получил право видеться с Кей-Джей, это меньшее, что я могу для него сделать. Он хороший отец. Черт возьми, он лучший отец, и лишать его Кей-Джей было бы неправильно.

Кристалл выглядит так, будто ее сейчас стошнит.

– Когда мы разговаривали на прошлой неделе – помнишь, после того, как я отсосала тебе на парковке – ты обещал не говорить об этом в суде.

Ошеломленный, я бросаю на отца испепеляющий взгляд.

– Мужик, ты чего?

В мире не хватит наркотиков, чтобы заставить меня снова прикоснуться к ней.

Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

– Что? Она предложила мне пару минетов в обмен на мое молчание. Я всего лишь человек, Оук.

Справедливо.

Стиснув зубы, он поворачивается к Кристалл.

– А еще мы договорились о совместной опеке, и что Оук может видеться с Кей-Джей, когда она у меня. – Успокаиваясь, он складывает руки на коленях. – Но, если ты не собираешься выполнять свою часть сделки, у меня нет проблем с тем, чтобы поджечь тебя и посмотреть, как ты будешь гореть. – Отец подмигивает. – В зале суда, конечно.

Кипя от злости, она вылетает из палаты. Но сначала бормочет:

– Я ненавижу вас обоих.

Делаю из ладоней рупор.

– Взаимно, Антихрист.

Теперь, когда этот вопрос решен, я могу заняться своими делами.

Отец пытается остановить меня, когда я выхожу из палаты, но я игнорирую его. Пока я вытаскиваю ключи из кармана, ко мне подходят Джейс и Коул.

– Куда ты идешь? – спрашивает Джейс.

– Собираюсь разобраться с кое-каким дерьмом.

Я пытаюсь уйти, но Коул загораживает мне путь.

– Что за дерьмо?

Они сейчас серьезно?

– Не думаю, что вам есть до этого дело, но моего отца подстрелил один из пешек Локи.

Они обмениваются взглядами, а в следующую секунду оба тащат меня в пустую больничную палату.

– Не будь идиотом, – рявкает Джейс.

– Слишком поздно, – бормочет Коул. – Мы говорим об Оукли.

Я свирепо смотрю на них, потому что они меня уже достали.

– Хватит стоять здесь и делать вид, будто мы друзья. Или что вам есть до меня хоть какое-то дело.

Я намного умнее, чем они думают, и знаю, что они сейчас здесь только потому, что либо Бьянка, либо их подружки заставили их прийти. Поэтому они оба могут катиться к черту.

Коул закатывает глаза.

– Ой, кажется, он хочет, чтобы мы тут начали шептать ему нежности и клясться в вечной дружбе, и тогда он соизволит поговорить с нами.

Я толкаю его.

– Это не смешно, придурок.

Они чертовски ясно дали понять, что нашей дружбе пришел конец после аварии. Если честно, мне было больно после того, как они отказались от меня. Намного больнее, чем я думал. Но мне не нужны ни они, ни их условная дружба. Черт возьми, мне никто не нужен.

Кроме нее.

Я двигаюсь в сторону выхода, но Коул хватает меня за рубашку.