Сокрытые в веках

Повеселевший Доменг стоял у штурвала. Дул попутный бриз. Яхта неслась с надутыми парусами, взлетая на гребень волны и плавно опускаясь. Метта хваталась за петли канатов и зависала над водой, пугая Рене. Когда яхта врезалась носом в волну, девушку обдавало фонтаном бирюзовых брызг; ее волосы развивались по ветру, как многоцветный флаг.

Для всех стало неожиданностью, что дедушка Итой, видимо, ощутив в себе новое призвание, на сей раз не претендовал на управление судном. Заделавшись корабельным коком, он колдовал в камбузе, откуда тянуло вкусными запахами. Ургонд, как всегда, путался у него под ногами, удостоившись чести снимать пробы с приготовленных блюд. В конце концов Метта, опасаясь, как бы беспокойный малыш чем-нибудь не ошпарился, унесла его на палубу, оставив старика без помощника. Время от времени Итой бегал на корму проверить, все ли в порядке с его лодкой, которая плыла сзади на буксире.

К вечеру над ними нависли гористые берега Борнео. Проплыв еще немного вдоль южного побережья, они увидели огни Сандакана. Здесь, в порту, они провели ночь, а наутро пересели на лодку дедушки Итоя. Рене, знакомый с запутанной системой рек и речушек Борнео, сетью пронизывающих весь остров, посоветовал оставить яхту в порту, а самим продолжить путешествие на лодке. Речными путями им предстояло проникнуть в самую глубь острова, так что нечего было и думать плыть на яхте по мелководью. Рене нанял местного жителя-малайца присматривать за их белой красавицей, но Итой все равно страшно беспокоился и надоедал сторожу бесчисленными наставлениями до тех пор, пока груженная пассажирами и провизией лодка не отчалила от пристани.

Вскоре они вошли в широкое устье реки к востоку от Сандакана, и поплыли вверх против течения, все время сверяясь по карте и отмечая на ней свой маршрут, – Рене опасался заблудиться на обратном пути. Ранее, в порту, они освободились от ненужного теперь паруса, зато обзавелись еще одним мотором и запасом горючего.

Так началось их путешествие по реке. Населенные пункты острова давно остались позади, дождевые леса по берегам сменились непроходимыми джунглями, а лодка, оглашая дикие берега деловитым урчанием, упрямо пробиралась к самому сердцу таинственного и сумрачного Борнео. Время от времени они делали короткие остановки и снова пускались в путь.

После полудня стало невыносимо жарко. Болотистая почва вдоль реки дышала испарениями, воздух был душным и вязким. Неожиданно из джунглей, прямо рядом с ними, понеслись громкие протяжные крики. Путники невольно вздрогнули, а Рене оживился и вытащил видеокамеру.

– Это обезьяна-носач, – пояснил он, – очень редкая, водится только на Борнео. Мне крупно повезет, если я смогу ее заснять.

Он вглядывался в заросли, держа камеру наготове. И действительно, на толстой, нависающей над водой ветке появился крупный самец с висячим, похожим на большой огурец носом, и снова издал характерный крик. Рене снимал его, радуясь своей удаче. Доменг заглушил мотор, сам с интересом разглядывая лесного жителя.

– Смотрите, смотрите! – закричал Итой, указывая на воду. – Вот почему он беспокоится!

У самого берега вынырнула из воды другая обезьяна и, быстро выбравшись на сушу, вскарабкалась на дерево к своему сородичу.

– Это самка, – объяснил Рене, – видите, у нее нет такого носа. Может, она от кого-то пряталась в воде. Они очень хорошо ныряют и плавают.

– Я сама не прочь поплавать, – сказала Метта, – очень уж жарко.

Мужчины отнеслись к ее предложению без энтузиазма – плотная темно-зеленая вода, непроницаемая для глаза, не внушала доверия. Тем не менее, они пристали к берегу, чтобы немного размяться и подкрепиться. Засидевшийся Ургонд выпрыгнул из лодки и с ходу принялся носиться по узкому берегу взад и вперед, с проказливой сумасшедшинкой в глазах, выбрасывая из-под когтистых лап пучки травы и земли.

Дедушка Итой, искавший подходящее место, чтобы разложить съестные припасы, сначала пытался вразумить шалуна, потом махнул рукой, в надежде, что тот сам скоро устанет.

Метта все-таки нырнула в воду, причем долго не показывалась. Ее друзья сильно забеспокоились.

– А вдруг здесь есть крокодилы? – тревожно спросил Доменг.

– Насколько я знаю, нет – успокоил Рене, – однако все же лучше не рисковать.

Не успел он произнести эти слова, как прямо перед ними из воды всплыли зубцы огромного гребня, острые, зеленые и блестящие. Громадная спина на миг показалась, сверкнув узорчатой кожей, и снова грузно опустилась под воду. Зато вынырнула Метта, довольная, улыбающаяся, и, как ни в чем не бывало, поплыла к берегу.

Дедушка Итой стоял, выпучив глаза, потом накинулся на Рене:

– А еще ученый! Крокодилов, говорит, нет! А это что?

Мужчины, которых взяла оторопь, вздрогнули, перевели взгляд на деда и снова уставились на реку, а Итой продолжал яриться:

– Да если хотите знать, такой крокодилище не только нашу девочку мог проглотить, но и нас всех вместе взятых, и лодку с мотором в придачу!

Метта обняла его за плечи:

– Это был добрый крокодил, дедушка. Видишь, он меня даже не тронул.