Соль и пламя. Вестница

Соль хрустит и лопается, и межмирье воет от невыносимой боли. Светлый маг мечется среди пожара. Алые всполохи слизывают с него одежду. Кожа покрывается волдырями.

Смерть близка.

– Нет. Нет. Нет! – Я уже не прошу и не требую. Я вся перехожу в книгу, рушу связи и нити. В глазах вместо букв – переплетение времен. Я – время. Я – безвременье. Я творю одно будущее и стираю другое.

Я становлюсь сильна. Возможно, сильнее многих.

Я убедила Тьму в намерениях Иттана. Я отвела взгляд порождению мира мертвых.

Умение величайших открылось для меня так внезапно, будто сломало корку льда.

– Нет! – повторяю я, и прослойка времен звенит.

И огонь расступается, шипя. Будто залитый живительной водой, он исчезает, позволяя светлому магу выползти из завесы перед тем, как ту выжжет дотла.

Твари ревут, ибо их прародительница-завеса погибает в муках. Стонут от боли, но идут на Затопленный город. Поднимаются по каменным ступеням, и их предводитель первый срубает чью-то голову.

Человеческая армия издает победоносный клич и врезается в войско Тьмы. Теневая армия хохочет на тысячи голосов. Мечи входят в тела и заливают землю Затопленного города кровью. Твари, обезумевшие от потери матери, слабы. Их атакуют и разбивают. Уничтожают. Втаптывают в землю.

Войско Тьмы разгромлено.

Так просто?..

Светлый маг встает и, шатаясь словно пьяный, бредет по опустевшим низинам. Стучится к знахарю, у которого когда-то жил, и падает, проваливаясь в долгое, но столь приятное забытье.

– Он выберется, – говорю я Словам, а те не сопротивляются, ибо подчинились вестнице…

Вынырнув из глубин книги, я тряхнула гудящей головой. Поднялась, разминая затекшие ноги. Поморгала. Раздосадовано охнула. От борьбы со Словами зрение испортилось, и предметы вдалеке теперь казались размытыми очертаниями. Но это – малая плата. Щурясь, я отправилась искать графа Берка-старшего.

Все будет так, как я увидела. Скоро Иттан войдет в низины, поговорит с Тьмой и уничтожит завесу.

Будущему – быть.

Часть пятая Вечность на ладонях

Глава 1

Тая

Иттан постоянно спал, и ему снились кошмары. Он метался по постели, мокрый от пота, и твердил что-то неразборчивое. После находил мою руку, сжимал ее до хруста в костях, и лишь тогда успокаивался. Ненадолго. Иттан редко приходил в себя, но выздоравливал. Лекари, которые и вогнали его в сон, твердили, оптимистичные до тошноты: «Физическое и эмоциональное истощение вскоре пройдет, но сейчас неразумно растрачивать силы на бодрствование». Дескать, пусть лучше спит.

Но казалось, что сон его бесконечен.

В день побоища, что осталось кровавым пятном на теле Затопленного города, в верхний город вынесли сотни раненых, искалеченных, убитых. Среди них был и Иттан, которого отыскали люди графа.

– Жить будет, – резюмировал лекарь, осмотрев Берка-младшего.

Тем же вечером король издал указ: наделить выживших Затопленного города землей, а сам город похоронить в руинах. И пусть земля эта находилась за сотню километров от столицы, но большинство, должно быть, обрадовались. У людей появился шанс на спасение.

Я не интересовалась новостями – дни напролет проводила в мягком кресле, которое притащила в спальню и поставила около постели, где лежал Иттан. Читала, и передо мной открывались все новые витки будущего. Чаще незначительные – разве важно, что лавочник разольет молоко, споткнувшись о выбоину в мостовой? – но порою пронизывающие до костей.