Соль и сахар

– Д-да, – подтверждает Педро, бросая на меня обеспокоенный взгляд.

– Какая трогательная история, – говорит судья. – Удачи вам обоим!

Зрители аплодируют. Судья двигается вдоль стола, чтобы взять интервью у следующих конкурсантов.

– Что случилось? – спрашиваю я Педро, дождавшись момента, когда центр внимания перестает быть направлен на нас. – Ты видел, как они ушли?

– Кажется, дедушка заплакал.

Пэ-Эс, Виктор и Синтия подбегают к краю сцены, и Педро приседает, чтобы поговорить с ними. Они обмениваются несколькими фразами, и Педро поворачивается ко мне.

– Виктор видел, как они вошли в какую-то аудиторию, – говорит он. – Боюсь, они снова повздорили.

Ужасная боль отдается в моей груди.

– Не зашли ли мы слишком далеко, назвав пирог в честь наших бабушки и дедушки?

Все больше судей проходят вдоль стола на сцене, пробуя образцы и делая пометки. Мы изо всех сил стараемся улыбаться и отвечать на их вопросы о нашем пироге, в то время как мой мозг продолжает кричать мне, чтобы я пошла и разыскала маму.

– Мне нужно поговорить с мамой, – шепчу я Педро.

– Подожди, я думаю, судьи сейчас будут совещаться. Мы не должны покидать сцену.

Педро прав. Я жду, переминаясь с ноги на ногу. По-прежнему никаких признаков присутствия наших семей в зале.

Судьи собираются за сценой и после короткого приватного разговора возвращаются и подходят к микрофону.

– В этом году Гастрономическое общество гордится тем, что открыло свои двери для широкой публики. Сегодня вечером мы услышали невероятные семейные истории и попробовали удивительные блюда.

Я ищу в зале маму.

– Голосование было непростым, но мы с гордостью объявляем победителя! Пожалуйста, разразитесь бурными аплодисментами в честь…

Я вижу их! Мама, донья Эулалия и сеу Ромарио снова появляются в задней части зала как раз вовремя. Педро выдыхает с облегчением, тоже заметив их.

– …В честь семьи Агирре с «Островом фейжоады»! Поздравляю с победой в конкурсе этого года.

Зрители разражаются аплодисментами. Победил необычный горшочек с фейжоадой и гарнирами. И я чувствую, как мое сердце опускается до самых кончиков пальцев ног.

Я потерпела неудачу.

После всего… После того как я так долго лгала маме, я хотела, так хотела показать ей сегодня, что со мной все будет в порядке. Что у нас все будет хорошо. Но я потерпела неудачу. И теперь у мамы и доньи Эулалии не останется другого выбора, кроме как продать пекарни. Мы уходим со сцены, но зрители не перестают аплодировать. Овации продолжаются, и, к моему большому удивлению, я понимаю, что взгляды людей устремлены на нас.

– Что происходит? – слышу я свой вопрос, но мой голос звучит отдаленно, заглушаемый их аплодисментами.

– Лари, – Педро слегка сжимает мою руку, – они аплодируют нам.

Судья, которая первой брала у нас интервью, нажимает на микрофон.

– Я просто хочу сказать, что Гастрономическое общество полностью поддерживает борьбу этих детей и их соседей с хищнической сетью супермаркетов. Возможно, они и не выиграли сегодняшний конкурс, но они завоевали наше восхищение. Мы поддерживаем семейный бизнес.

Мои ноги немеют. Я чувствую, что могу упасть, но на мое счастье Педро держит меня за руку.

Наконец мои глаза находят маму.

И я понимаю, что она аплодирует громче всех.

50

ЧЕТВЕРГ, 23 ИЮНЯ

В суматохе попыток уйти со сцены один из судей просит разрешения поговорить с нами наедине.

Мы толпимся в аудитории, ожидая вместе со своими семьями, но теперь Педро и я столкнулись с последствиями того, что назвали наше блюдо в честь наших бабушки и дедушки. Мама и донья Эулалия снова набрасываются друг на друга, и похоже, они близки к тому, чтобы превратить стычку в физическую драку.

– Имя моего отца не должно быть связано с именем твоей матери! Это возмутительно! – кричит на маму донья Эулалия.

– Почему ты говоришь так, будто это было мое решение? – огрызается мама.

Конкурс должен был сблизить наши семьи, а не увеличить пропасть между нами!

У мамы звонит телефон, и она поворачивается спиной к донье Эулалии, чтобы ответить на звонок. Когда мама говорит: «Да, сеу Рикардо?» – называя имя юриста «Сделок», донья Эулалия немедленно выхватывает у нее телефон.

– Почему он звонит тебе? – кричит донья Эулалия. Она в отчаянии прижимает мамин телефон к уху. – Алло? АЛЛО?

Мама вырывает из рук доньи Эулалии свой телефон. Донья Эулалия снова делает выпад, ее лицо краснеет, и мама ее отталкивает. Педро и Пэ-Эс быстро протискиваются между женщинами, чтобы держать их на расстоянии, в то время как Синтия и Виктор обмахивают обезумевшего сеу Ромарио.

Это просто кошмар.

– Прекратите драться! – кричу я. – Пожалуйста… просто остановитесь!

Несмотря на наши мольбы, крики и обвинения не стихают. Но вот сеу Ромарио встает, и все замолкают. Он подходит к блюду с образцами нашего пирога и тянется за одним из ломтиков. Мы наблюдаем, как он изучает пирог и подносит его ко рту.

Откусив первый кусочек, сеу Ромарио заливается слезами.

– Отец! – вскрикивает донья Эулалия.

Она начинает суетиться вокруг него, но он машет рукой, чтобы она не мешала ему говорить.