Соль и сахар

Я вспоминаю о том, как она подавала этот пирог в «Соли»: еще теплые ломтики, аромат кукурузы наполняет всю пекарню, как тянущиеся во все стороны ветви дерева. На вкус пирог был маслянистым, пикантным и с правильным оттенком кислинки, который, как я предполагаю, придавал ему сыр. Он был идеально соленым и острым, а корица добавляла ему особый привкус.

Мое сердце бьется часто-часто, я закрываю глаза и беру горсть тертого пармезана.

Может, у меня и нет бабушкиных волшебных рук, но вдруг есть способ получить хоть что-то, как это случается с волшебными детьми в сказках, когда их сила наконец пробуждается в момент острой необходимости?

Аромат гуавы, исходящий от пирога Педро, опьяняет. Слои идеально тонкие, раскатанные с гуавовой начинкой. А сахар сверху выглядит как россыпь кристаллов. Я имею в виду, конечно, пирог выглядит потрясающе. Молина десятилетиями пекут по одному и тому же рецепту, ни одной сахарной крупинкой больше или меньше!

А мой кукурузный пирог… Ну, он золотисто-желтый, как и должен быть. Поднимающийся от него пар обладает характерным корично-сырным ароматом. Но с боков он вышел немного подгоревшим, потому что я забыла смазать противень. Даже кукурузный пирог, который продают в «Сделках-Сделках», выглядит лучше, чем мой!

Я ловлю взгляды, которые Синтия и Виктор бросают на подгоревшие места, и внутри меня разливается ужасная пустота.

– Мне действительно жаль, – извиняюсь я, прежде чем они его попробуют.

– На вкус все равно будет восхитительно, – с ободряющей улыбкой заверяет Синтия.

Педро берет нож и сразу же принимается за кукурузный пирог, но, похоже, передумывает. Он кладет нож и смотрит на меня, впервые за сегодня намеренно устанавливая зрительный контакт.

– Не хочешь разрезать свой пирог? – спрашивает он.

Я делаю глубокий вдох и отрезаю ломтик, пробуя самый первый пирог, который испекла самостоятельно.

Я сразу же ощущаю тепло корицы, напоминающее мне о доме, и ищу воспоминания, которые всегда пробуждал этот рецепт. Бабушка в воскресенье утром готовит со своими друзьями-соседями, болтает и сплетничает. «Соль», набитая покупателями. Дети выпрашивают у родителей еще кусочек.

Но затем вкус резко перебивает пармезан, который я добавила с закрытыми глазами, и я оказываюсь во тьме, без каких-либо старых воспоминаний, которые могли бы меня направлять. У этого пирога гораздо более сильный сырный привкус, чем у бабушкиного варианта.

Хотя это и неплохо, но это не бабушкин рецепт.

Мои глаза щиплет от слез. Я отворачиваюсь, пока другие не заметили, что мне больно.

Синтия протягивает мне ломтик боло де роло Педро, и я быстро откусываю кусочек, позволяя остроте гуавы прокатиться по языку и смыть все намеки на пармезан в моем кукурузном пироге. Хруст сахарных гранул идеален. Нежные слои чудесным образом держатся вместе. Неудивительно, что этот десерт многие поколения остается гордостью «Сахара».

Я вижу, как Педро откусывает от своего кусочка кукурузного пирога и быстро ставит тарелку на стол. Ему не понравилось.

– Что мы возьмем с собой в «Голоса» для сбора средств? – спрашивает Синтия. – Будем голосовать? Кто голосует за кукурузный пирог?

Мы с Педро оба происходим из семей пекарей, но он может в совершенстве воспроизвести рецепт своей семьи, а я не в состоянии воссоздать свой. Что я делаю?

– Мой пирог не годится, – говорю я, останавливая их от голосования.

– Не волнуйся, что он немного подгорел, – говорит Синтия, не в силах скрыть, что просто пытается меня подбодрить. – Мне кажется, я понимаю почему…

Жар бросается мне в лицо.

– Мне не нужны голоса из жалости.

Ее глаза расширяются от беспокойства.

– Это не из жалости.

– Я испортила бабушкин рецепт!

Слезы, которые я так долго сдерживала, свободно катятся по моему лицу. Я продолжаю думать о маме, которая кричит на меня всякий раз, когда я предлагаю помочь в «Соли», напоминая мне, что я не умею печь.

– Все равно это хороший пирог, – говорит Виктор, но я не хочу этого слышать.

– Я вам врала! – говорю я. – Я не умею готовить! Я не умею печь! Я не умею… я просто не умею!

Меня трясет. Вся кухня кружится и вертится перед глазами. Ну вот. Я только что сказала им правду. Педро Молина расскажет своей семье, и они будут смеяться над мамой из-за того, что у меня нет кулинарных навыков. После стольких лет, проведенных на кухне, я вообще хоть чему-нибудь научилась?

Молчание Педро начинает меня раздражать. Бьюсь об заклад, он осуждает меня, возможно, прикидывает, как именно будет использовать это против меня.

– Уверена, ты и так подозревал это, – говорю я Педро, и меня еще больше злит, что он выглядит удивленным. – Теперь ты счастлив?

– Почему я должен быть счастлив? – спрашивает он.

– Потому что я из семьи пекарей и не умею печь!

Педро просто смотрит на меня.

– Лари, послушай… ты умеешь печь, – примирительно говорит Синтия. – Ты только что это сделала.

– Я каждый раз устраиваю беспорядок.

– Мы все устраиваем беспорядок, когда учимся, – замечает Виктор.