Соль и сахар

– Что бы ты там себе ни думала, у тебя, несомненно, особые отношения с приготовлением пищи и выпечкой. Лари, может быть, ты просто боишься это признать. Может быть, тебе не терпится попробовать что-то новое и сложное. Поверь, я это понимаю. Но разве ты не считаешь, что приготовление пищи сделает тебя счастливой? По крайней мере, счастливее, чем если ты станешь бухгалтером? Я видела тебя на кухне. Ты там всегда такая живая. Гораздо живее, чем когда участвуешь в математических конкурсах.

Нахмурившись, я обдумываю ее слова.

– Но разве я не должна продолжить карьеру в чем-то, в чем я уже хороша? У меня нет волшебных рук моей бабушки, так как же я могу стать пекарем? Как я вообще смогу поступить в кулинарную школу?

Она вздыхает.

– Они тебе не нужны, чтобы готовить. И они определенно не являются обязательным требованием, по крайней мере, для того, чтобы учиться кулинарии. – Она подмигивает. – Единственное, что тебе нужно сделать, – это отправить заявление.

32

СУББОТА, 4 ИЮНЯ

– Сюрприз! – восклицает мама, когда мы сворачиваем за угол.

Перед нами вывеска с надписью «UFPe» большими печатными буквами. Федеральный университет Пернамбуку. Я теряю дар речи, и хотелось бы мне, чтобы это случилось по правильной причине. У меня возникает странное чувство, как будто внутри пищит устройство, кричащее, что у меня вот-вот закончится кислород.

– Я подумала, что пришло время нам с тобой посетить кампус, – с улыбкой говорит мама. – Я тебя удивила?

Когда мама попросила меня поехать с ней в Ресифи, я ухватилась за эту возможность. Я знаю, что в следующие выходные она будет занята подготовкой к кейтеринговому мероприятию, и я подумала, что, возможно, это был ее способ сказать, что ей нужен небольшой перерыв в это субботнее утро.

Я-то думала, что мы сходим на пляж Боа-Виажем[74], чтобы выпить кокосовой воды и понаблюдать за людьми, прогуливающимися взад и вперед по усаженной пальмами кальсаде[75], как мы делали, когда я была помладше. Воображала, как мы пересекаем хорошо освещенный проспект и направляемся в их фейринью – это море бирюзовых навесов в шаге от песчаного пляжа, – чтобы поглазеть на картины, платья и украшения, продаваемые в киосках рядом с возвышающимися над нами большими белыми зданиями. Представляла, как мы становимся в очередь, чтобы отведать восхитительную тапиоку с кокосом и сыром, болиньос де шарке[76], запиваем все это сладчайшим соком из сахарного тростника. И возвращаемся домой с новыми силами, чувствуя на коже запах соли.

Я ошибалась.

Когда мы въезжаем в кампус, мама вытягивает шею и выглядывает в окно. Ее глаза широко распахнуты и полны восторга, как у ребенка в парке развлечений, который никак не придумает, на чем покататься в первую очередь.

– Смотри. Смотри! – восклицает она, указывая в окно.

Я пытаюсь вызвать у себя такое же волнение, но мама слишком поражена, чтобы заметить, что у меня ничего не получается.

– Столько студентов каждый год подают заявление… – восхищается мама. – Я точно знаю, Лари. Это место станет для тебя свободой. Твоей независимостью.

Она говорит так, как будто в своей нынешней жизни я нахожусь в плену.

– Знаешь, учеба здесь сделает тебя такой счастливой. Поможет тебе понять, какой ты человек. Это так важно, filha.

Но я уже счастлива. И я знаю, каким хочу быть человеком.

Я хочу быть пекарем.

На меня с кристальной ясностью снисходит откровение.

Мое сердце бешено колотится в груди, и у меня возникает ощущение, что я стою высоко-высоко над бассейном и смотрю на воду с трамплина для прыжков. Я хочу быть пекарем. Мой внутренний голос звучит очень громко. И отчетливее, чем когда бы то ни было. Меня накрывает головокружительным приливом чувств.

Я хочу быть пекарем.

Я и есть пекарь.

Я всегда это знала, как знала, что тепло под кожей – это моя собственная кровь, которая все это время течет в моих венах.

Я представляю, как подаю заявление в Гастрономическое общество, и от одной этой мысли на моем лице расплывается широкая улыбка. Мама замечает это и одобрительно кивает, думая, что я наконец-то начинаю восхищаться университетом.

– Вступительные экзамены – звучит так страшно, – говорит мама. – Я никогда не смогла бы их выдержать. Но в тебя я верю абсолютно. Ты учишься каждый день. Даже ходишь на консультации во второй половине дня, верно?

Она делает паузу, ожидая моего ответа.

– Верно, – лгу я.

– Видишь? Ты всегда делаешь все, что в твоих силах, и я знаю, что ты заслужишь свое место здесь.

– А что, если я… не поступлю? – спрашиваю я.

– Поступишь. – Мамин голос немного повышается, как будто я сказала глупость. – Ты – дочь своего отца. Такой талант, как у него, как у тебя – большое приобретение для любой школы. Этому университету повезет, если у него будешь ты. Ты будешь первой Рамирес, которая поступит в университет.