Соль и серебро

Я задерживаюсь. Здесь хорошо, и я на самом деле не хочу возвращаться в измерение христианского Ада, полное воплей и смерти. Дверь… она хорошенькая. Она высотой в половину меня, и внутри ее другая Дверь, и там еще одна, и еще одна, каждая следующая меньше предыдущей. Вверху она чуть-чуть шире, чем внизу, и на ней вырезаны иероглифы. Уверена, что Райан или Рокси — или, черт ее дери, Нарния — могли бы прочитать их, но для меня это просто орнамент.

Она мерцает медно-желтым блеском в лучах солнца.

Я глажу ее снаружи, и она мурлычет мне.

«Ты хорошенькая», — говорю я ей и вхожу внутрь.

16

Я снова в своей отвратительной одежде из кожи ламии, волосы все еще собраны в неаккуратный хвост, и все вокруг опять пахнет смертью, ужасно, повсюду крики — но на этот раз я готова к этому. Я не сломаюсь.

Я надеваю солнечные очки, и вопли становятся чуть тише.

«Чтоб вас!» — вызывающе думаю я.

Слышу, как Двери повсюду смеются надо мной.

— Асмодей, да? — спрашивает Рокси, подмигнув мне. Я смеюсь, с удивлением обнаруживая, что могу веселиться. — Ты должна мне рассказать все подробности.

— Ну-ну, — отвечаю я. — Это мой секрет.

— Мы чертовски заволновались, когда вы исчезли.

— Нас не было несколько часов, я удивлена, что вы до сих пор здесь, — говорю я, и она качает головой:

— Минут пять.

— Так, значит, время действительно идет по-разному. Хм…

Рокси протягивает мне мою бандану:

— Спасибо, но она мне больше не нужна. Если нам недалеко до Двери…

— Примерно час ходьбы, — говорю я.

— Тогда пойдем. — Она похлопывает меня по плечу, и одна из ее змей шипит на меня. Я шиплю в ответ и хихикаю.

Райан может беситься, как ему нравится. Я думаю, что он действительно привязан ко мне и поэтому психует. Я ему нравлюсь, пусть немного, и он сопротивляется этому или боится. Я не глупа, могу понять такие вещи.

И мне было здорово. К черту это адское измерение, и всех его демонов, и смерть! Асмодей — просто Санта-Клаус какой-то.

Вот только второй раз в жизни я занималась сексом без презерватива. Я начинаю чувствовать себя совершенно безответственной. Просто потому, что Райан заставляет меня позабыть обо всем… Когда мы выберемся из потусторонних миров, я зайду в аптеку и куплю утреннюю пилюлю. На всякий случай. Не знаю, сколько времени прошло в нашем измерении, но я не принимала противозачаточные таблетки. Я почти обеспокоена. Но сложно волноваться по поводу нескольких пропущенных приемов ортотрициклина. Особенно перед лицом угрозы быть выпотрошенными легионами проклятых.

Мы медленно тащимся, наталкиваемся на Дверь, и она сразу же открывается, крови не требуется. «Ты знаешь меня», — говорю я, когда мы идем сквозь ее розовое мерцание, и она смеется.

Ад, в котором мы оказываемся, прекрасен. Полагаю, они не могут быть все отвратительными и безобразными. Здесь реки и сочная трава точно как в потустороннем мире Асмодея. На горизонте садится солнце. Оно все время садится и никак не сядет. Все вокруг подсвечено розовым. Даже Кристиан больше не щелкает.

Рокси выходит вперед, ее плащ развевается очень сексуально. Если бы я была из тех девушек, которым нравятся другие девушки, Рокси наверняка пришлась бы мне по вкусу.

Она идет, пока не натыкается на лужайку, залитую солнечным светом. Я знаю, что я в чудесном, покрытом пышной травой Аду, но не думаю, что могу устать от этого. Я передаю Стэна Кристиану и устраиваюсь рядом с Рокси.

Рокси стягивает плащ и сбрасывает шляпу.

— Я собираюсь вздремнуть, — бормочет она и тут же засыпает.

Это первое измерение, где Кристиан в полном порядке; интересно, арахнидам нравится солнечный свет и трава? Ведь люди превращаются в пауков в каких-то египетских мифах?

Я говорю это Кристиану, который умостился по другую сторону от Рокси, растянувшись на спине и прикрыв лицо бейсболкой. Он приподнимает бейсболку и бросает на меня пренебрежительный взгляд. У него это ловко получается.

— Это Греция, и арахниды ее ненавидят, — отвечает он щелкающими звуками.

— Прости, мой бог. — Я закатываю глаза. — Ладно?

— Греки думали, что они придумали все на свете. — Голос Райана, прервавшего наш разговор, точь-в-точь похож на голос Исиды. — Они даже украли Осириса и превратили его в Диониса. — Он/она фыркает.

Львица подставляет мне голову под руку, чтобы я ее почесала, и я решаю, что не буду ругаться с Исидой прямо сейчас.

Искреннее признание: если эти аватары действительно призраки из прошлого Райана, кто бы ни был Исидой, это реально раздражающая штучка. Я слегка разочарована вкусом Райана, что и мне не льстит.

— Мы не будем рисовать тут круги, — говорит Исида через Райана. — Нам не требуется. — Исида потягивается. — Это мои владения. Вы никогда не видели ни одного моего демона.

Львица спит, и Иштар тоже.

— Осирис — это не Аид, он не какое-то мстительное, злобное, уродливое создание, пытающееся сделать всех такими же несчастными, как он сам. — Она похлопывает по земле. — Ему нравятся эти места. — В ее голосе проскальзывает горечь. — Без меня.

По земле пробегает рябь. Образуется рука, и она тянется погладить Исиду по шее. Мороз по коже.

— Иногда со мной, — исправляется она.