Соль и серебро

Он идет ко мне, я начинаю пятиться. Ничто не заставляет девушку чувствовать себя настолько уязвимой, как отсутствие презерватива. Никогда в жизни я не забывала презерватив. Черт, из-за Райана мои мозги вытекают через уши.

Он поднимает плащ с пола и набрасывает его на плечи. Клянусь, все, что делает этот человек, – все великолепно.

– Я не шлюха, – говорю я, – но чувствую себя дерьмом.

– Не надо чувствовать себя дерьмом, – приказывает он. – Я… – Он замолкает, и я жду. Мы стоим так близко, что я чувствую жар его тела через одежду. Он проводит рукой по волосам. – Где эта чертова шляпа?

– Понятия не имею.

Он смотрит на меня, и мне хочется плакать. Глупые эмоции.

– Элли… – (Я гляжу в пол, на свои босые ноги. Мне надо сделать педикюр; ярко-оранжевый лак для ногтей облупился.) – Элли. – (Его пальцы скользят по моему подбородку, накрывают щеку, приподнимают голову. Я закрываю глаза, чтобы не видеть его чертово лицо.) – Элли, это была ошибка. Нам не следовало…

– Ты прав, это было глупо, – невыразительно говорю я.

Отличный способ дать понять девушке, что она особенная.

– Однако я не могу жалеть об этом.

Когда я открываю глаза, он улыбается. Не уверена, видела ли я, чтобы он кому-нибудь улыбался, так улыбался. Как будто видит что-то самое прекрасное.

– Я тоже, – шепчу я и поднимаюсь на цыпочки поцеловать его.

Он не прижимает меня к себе, поцелуй почти целомудренный. Наши губы сомкнуты, глаза открыты, но, когда мы отстраняемся друг от друга, мы тяжело дышим.

– Нам надо готовиться, – говорит он. – Надо было сделать это раньше – я пришел сюда, как раз чтобы рассказать тебе. Прости. Я не хотел…

– Хватит, – перебиваю его я. – Мы сделали ошибку, и мы ее не повторим.

– Но быть внутри тебя… – Его голос хриплый и грубый, он царапает мои нервные окончания. – Я не насытился. Это так… Если мы… – Он сглатывает и закрывает глаза, и, когда открывает их снова, я вижу сияющий в них свет. – В следующий раз, Элли, мы сделаем все как следует, и я попробую на вкус тебя всю.

Когда он уходит от меня, полы его плаща хлопают, и я предпочитаю думать о том, как это сексуально, а не о том, что он имел в виду под словом «если».

Рокси поднимает бровь, когда мы с Райаном поднимаемся наверх. Я пожимаю плечами. Она ухмыляется. Как будто мы разговариваем, только я понятия не имею, что мы говорим. Я вся пахну сексом, и знаю это.

– Я иду в душ, – говорю я ей.

– Тебе это надо, – отвечает она, я бросаю на нее сердитый взгляд, но на самом деле не сержусь.

По пути наверх я слышу, как она говорит Райану, что в следующий раз ему неплохо было бы побриться и оставить на мне немножко кожи. Жаль, я не могу вернуться и посмотреть, как он краснеет.

Я принимаю душ очень быстро; я не расслабляюсь, не брею ноги. Я просто моюсь, мою волосы, смываю пыль подвала и пот. Я больше не пахну Райаном и сексом. Да, больше не пахну сексом. Я пахну сандаловым мылом, которое у меня все время ворует Райан. Когда я начинала им пользоваться, это было самое дешевое мыло в маленьком индийском магазинчике за углом, и оно ассоциировалось у меня с бедностью. Теперь это самая сексуальная вещь в мире, потому что так всегда пахнет Райан.

Я так возбуждена. Так возбуждена. Я фантазирую о… толком не знаю о чем. Я не мечтаю о детях или белом заборчике. Я мечтаю о том, что мы не умрем. Это кажется мрачным. Но пока мы не умрем, мы можем быть вместе. Наши орбиты могут сближаться друг с другом, пока мы не взорвемся.

Если только Райан не рассердится всерьез из-за того, что я могу оказаться экстрасенсом. Что бы я ни сделала со Стэном, это надо исправить. Это не должно было случиться, он не должен был забывать о Двери и охотниках.

Я выхожу из душа, натягиваю джинсы и футболку и вытираю волосы полотенцем. Я все еще влажная, но хочу спуститься вниз, подальше от удушающе жаркой комнаты. Чего я на самом деле хочу – это свернуться на кровати перед кондиционером и спать целую неделю, но вместо этого я помогаю Рокси собрать то, что нам понадобится за Дверью… и я хочу поговорить с кем-нибудь насчет Стэна.

Рокси кажется очевидным выбором, но, когда я выхожу из комнаты, на моем пути появляется Райан. Дверь слегка разбухла от сырости и жары, но я с силой закрываю ее.

– Что? – спрашиваю я, и это звучит действительно стервозно.

Черт! Я прислоняюсь лицом к двери. Райан кладет руку мне на спину, и мне почему-то хочется плакать без особых причин. Хотя причины есть – мы, вероятно, умрем, если не в каком-то неизвестном Аду черт знает где, то, значит, здесь, сражаясь с демонами. Потому что, даже если мы закроем миллион Дверей, останется еще миллион Дверей открытых и Райан никогда не прекратит сражаться.

Я тоже никогда не перестану сражаться. Как я могу теперь, когда я знаю, что там?

– Останься здесь. Не ходи с нами. – Он бормочет мне в шею, во влажные волосы.

– Как ты можешь просить меня об этом? Правда, как я могу… – Я останавливаюсь, пока не наговорила какой-нибудь сентиментальной чепухи, и откидываюсь назад, так чтобы прижаться к нему спиной, его лицо утыкается мне в шею.