Соль и серебро

Вода струится из руки со скоростью, невозможной для воды, растекаясь во всех направлениях. Вода ледяная, как океан, я знаю это, поскольку приземлилась прямо в нее.

Нарния ухмыляется, Райан курит, Рокси смотрит с широко раскрытыми глазами.

– Я и не думала, что это сработает, – говорит Нарния, весьма довольная собой.

Рука лежит на земле, по ней растекается расплавленное серебро. Так же быстро, как потекла, вода перестает лить и исчезает.

Асфальт внезапно трескается, и рука проваливается в землю. У меня отвисает челюсть, когда асфальт сам собой выравнивается.

– Это было круто, – объявляю я, поднимаясь на ноги.

Моему рогалику неуютно в желудке, и я очень рада, что не пила кофе, потому что иначе меня бы стошнило.

– Элли, попытайся найти Двери, – говорит Нарния.

Она прислоняется к фургончику и улыбается.

Я моргаю и пытаюсь думать быстро.

– Не знаю, о чем ты…

Нарния фыркает:

– Кончай скрытничать. Я знаю, что ты делала в Аду, и знаю, что ты пыталась сделать это здесь. Попробуй еще раз.

Что ж. Ладно, хорошо. Но если мои мозги снова налетят на большую ментальную кирпичную стену, я кого-нибудь прирежу.

Я думаю голосом моей Двери: «Где ты?» И звук распространяется по городу в поисках спонтанных Дверей. Ничто не останавливает меня, и я понимаю: это действительно хорошо – уметь это делать.

Отзываются только три Двери, которые я не узнаю. Это неплохо, особенно если учесть сотни спонтанно вивифицированных дверей, существовавших пять минут назад.

Интересно, как теперь выглядит Ад?

Нарния вздыхает.

– Немного жаль, что это кончилось, – говорит она. Рокси разглядывает ее. Я полагаю, что потребуется больше чем один рогалик, чтобы удержать Рокси от убийства Нарнии. – Это было так интересно. Мне надо все это записать… – Она умолкает и осматривается по сторонам. – Что, все кончено, все сделано? Я не отказалась бы выпить кофе.

– Значит, моя Дверь вернулась на прежнее место?

Я доедаю рогалик, запихивая в рот оставшуюся четверть. На лице Нарнии отражается легкое отвращение. Я прибью эту стерву, если она хоть слово скажет о моих манерах.

Но вместо этого она говорит:

– Конечно нет. – Она обращается со мной как с идиоткой, и только рука Райана на моем плече удерживает меня от того, чтобы ударить ее. Рука Райана и знание, что это будет очень больно. – Мы просто притормозили конец света. Временно.

Нарния выпрямляется, пошатывается на шпильках, восстанавливает равновесие. Но никто не двигается, чтобы помочь ей.

– Но игра еще не окончена, она продолжится, и скоро.

– Значит, мы прошли кучу Адов без… без пользы? – Я расстроена.

– Вы прошли девять Адов. Каждая Дверь ведет в девять потусторонних миров, так или иначе. И я не стала бы называть спасение мира, даже временное, бесполезным. – Нарния улыбается, действительно улыбается, и я захвачена врасплох тем, какой она может быть привлекательной, когда не скалит зубы, не фыркает и не корчит раздраженную физиономию.

– Нарния, что дальше? – Райан явно тоже теряет терпение.

Нарния постукивает идеально наманикюренным пальцем – естественно, французский маникюр – по губам:

– Вы вернулись из Двери с тем, что нам надо было, – со временем. Сейчас часть Дверей исчезла, и у нас появился шанс разобраться с главной проблемой. Я только не знаю, что это за главная проблема. Что-то – не очень сильное, но оно есть – мешает мне почувствовать, куда пропала Дверь Элли. Я должна их чувствовать. – Нарния мило надувает губы.

Что? Да, я ее терпеть не могу, но она умна. Отчасти поэтому я ее и не люблю. Я липкая и потная, у меня рука в соли. Я пытаюсь вытереть ее о пальто, но соль приклеилась, отливая золотом.

– Потому что все упирается в твою Дверь, – продолжает Нарния. – Это единственная аномалия в этом сценарии. Как она переместилась? Почему она переместилась? И как это связано с миром, гибнущим в земле и воздухе?

Она смотрит на нас и, когда мы ничего не отвечаем, начинает постукивать ногой. Должно быть, она видела все три телепередачи о том, как проводить мозговой штурм, и потом решила, что это слишком долго.

Райан задумчиво смотрит вдаль:

– Не могу ответить на третий вопрос, но, кажется, знаю ответ на первый. Элли, помнишь, когда ты сделала глупость в первом Аду?

– В первом Аду? – переспрашивает Нарния. – И Элли сделала какую-то глупость? О, продолжай.

Я бросаю на нее злобный взгляд:

– Ты имеешь в виду, когда я передвинула Дверь, так что она оказалась прямо перед нами?

– Да. – Он смотрит на Нарнию. – Она захотела, чтобы она передвинулась, и она передвинулась. Мог кто-то пожелать, чтобы она переместилась из закусочной?

– Это звучит… жутко правдоподобно, – кивает Нарния.

– Я думала, ты уже все знаешь, – говорю я Нарнии, наверное, слишком раздраженно, хотя пытаюсь сдержаться.

В конце концов, Райану нравлюсь я – нравлюсь достаточно, чтобы отталкивать меня при каждой возможности. Он, похоже, не отталкивает Нарнию. Это значит, что он либо равнодушен к ней, либо считает, что она сама может о себе позаботиться, без его участия.

Не знаю, успокаивает меня это или нет. Я немного раздражена.