Соль под кожей. Том первый (СИ)

— То, что я на тебя работаю, Дмитрий Александрович, — демонстративно грызет мое имя по слогам, — не дает тебе право разговаривать со мной таким тоном.

— Пока я вам плачу, Валерия Дмитриевна, — кривляю ее стиль, — я буду делать все, что захочу.

— Типа, ты всратое богатое дерьмо и поэтому тебе все можно?

— Типа, да.

Я назначаю свидание Карине на восемнадцать тридцать, но предупреждаю заранее, что у меня самолет в девять вечера, поэтому я буду вынужден покинуть ее в двадцать ноль ноль даже если она решит пригласить меня к себе на чай. И тут же пишу Александре, что взял билеты на поздний сеанс в кино, на двадцать один сорок, и раз завтра целая заслуженная суббота, то после сеанса я отведу ее в одно милое заведение, которое работает «до последнего клиента». Не уверен, что даже эти ухищрения помогут мне раскрутить ее на секс, но так же уверен, что хочу оставить знойную Карину на десерт.

Я так увлекаюсь перемалыванием мыслей о предстоящих похождениях, что не замечаю, как Валерия оказывается рядом. Вырастает буквально передо мной, забирает телефон и делает с ним какие-то манипуляции. Бесполезно пытаться отобрать назад свою игрушку — она достаточно окрепла, чтобы, по потребности, зарядить мне в зубы. Поэтому просто складываю ладони домиком и молча жду, что она выкинет на этот раз.

— Вот, теперь вас ничего не отвлекает, Дмитрий Александрович, и вы, наконец, обратите на меня свое драгоценное внимание.

Она сделала скриншоты из чатов переписок и отправила их девушкам: Карине — мою переписку с Сашей, а Саше — наш с Кариной бессмысленный чес. Естественно, обе тут же заваливают меня шквалом вопросов, матов и вопросительных знаков.

Зол ли я? Нет.

Расстроен ли, что мои планы на драйвовый вечер пошли по пизде? Да вообще по фигу.

Пишу обеим «Иди на хуй», и без сожаления удаляю обе переписки с полной блокировкой контактов. Если подытожить, то мое отношение к случившемуся можно охарактеризовать фразой всем известного кота из старого мультика: «Да у меня этого гуталину — ну просто завались!»

В последнее время, поток женщин в моей жизни можно смело назвать бесперебойным конвейером. Бывают дни, когда я обедаю у одной, ночую у другой, а просыпаюсь — с третьей. Причем не факт, что я до конца не путаюсь в их именах, поэтому давно взял за правило называть своих тёлок «куклами, сосками и сучками».

Единственная женщина, чье имя я помню — это Валерия.

Но я с ней и не трахаюсь, так что все закономерно.

— Что? — Валерия не понимает причину моей расслабленной улыбки, с которой оцениваю ее с ног до головы.

Сегодня на ней строгая «двойка» с брюками-дудочками, которые до неприличия ластятся к ее мускулистым ногам. Спортивную фигуру, над которой старательно пашут с тяжелыми весами четыре раза в неделю, не скрыть даже за совершенно асексуальным деловым стилем.

— Раздумываю, как мне озаглавить этот манифест и какое дисциплинарное взыскание применить, чтобы ты впредь даже не думала…

— Избавлю тебя от тяжелых мыслительных усилий, — перебивает она. Берет ручку и бумагу с каря стола, наспех царапает пару строчек и кладет передо мной. — Я увольняюсь, шутов. Ебись оно все конем.

Пока я разглядываю ее «Иди ты на хуй вместе со своим дисциплинарным взысканием!!!», написанное неопрятным почерком поперек всего листа, Валерия успевает дойти до двери.

— Лори, я за тобой не побегу, — пытаюсь остановить ее от очевидной ошибки.

— Да, я в курсе. Мне все равно.

Она не хлопает дверью, но ее уход почему-то все равно меня оглушает. Перечитываю ее ноту протеста снова и снова, как будто от этого мне откроется истинный тайный смысл короткой категоричной фразы.

А еще через час, который я провожу тупо таращась в потолок, раздается вкрадчивый стук в дверь и на пороге появляется очкастая новенькая из отдела кадров. Так и жмется у входа, пока не рявкаю, чтобы уже шевелила жопой либо сюда, либо обратно.

— Ван дер Виндт просила передать вам лично в руки.

Охуеть.

Она действительно написала заявление на увольнение. Оформленное в отделе кадров по всем правилам, со всеми необходимыми оговорками — отказом отработать две положенных недели, отказом от выплаты компенсации за отпуск, а также отсутствием претензий на рекомендацию для следующего работодателя. И на этот раз никаких непонятных кривых загогулин — только ровные, чётко выведенные аккуратные буквы, строчка к строчке.

— Она совсем что ли охренела?! — завожусь с места в карьер. Зверею за секунды.

Вылетаю в коридор. Оттуда — до лифта. И только случайно слышу непонятный писк в спину от очкастой девчонки:

— Валерия Дмитриевна уехала минут десять назад. Сказала, что вы в курсе и сами ее отпустили.

Я выхожу на улицы, прыгаю в машину и мчусь к ней.