Соль в ране

— Да ведь я и не мог отказаться, — продолжал Ваш. — Арчер был хозяином и сделал бы со мной все, что захотел. Мне пришлось согласиться. Месье Фарлен тяжело заболел, но не умер на борту «Марютеи». Тогда Арчер разозлился и сказал, что я не налил достаточно отравы в виски Фарлена, что я дурак и еще много слов, при которых у меня от стыда уши покраснели.

— Он тебя отлупил?

— Нет, месье Деланней. Он только сказал, что из-за меня потерял много денег. А потом, когда мисс Фарлен уже была на борту, он мне опять пообещал деньги…

— За что?

Ваш пожал плечами:

— Я об этом ничего не знаю. Месье Арчер должен был сказать, что делать, но он умер и не успел. Он-то ведь знал, что Гош у нас на борту. Когда Арчера зарезали как барана, я сразу подумал, что это сделал Гош, и мисс Фарлен, наверное, ему сказала, что я негодяй. Я бы убил и мисс Фарлен, но позже, и тогда никто бы не узнал, что мне пришлось сделать, когда Арчер командовал судном.

Ваш замолчал и разрыдался.

Эдвардс открыл дверь рубки и крикнул:

— Аллисон!

— Да, месье?

— Заприте этого придурка и свяжите ему руки.

— Слушаюсь!

Аллисон вошел в рубку, достал кусок пеньковой веревки, связал руки Ваша, приподнял его со стула и вышвырнул из рубки.

— Иди вперед, болван!

Эдвардс тщательно набивал свою трубку.

— Прекрасная работа, — сказал он Деланнею. — Вы выяснили все обстоятельства смерти месье Фарлена.

Даун взяла Деланнея за руку:

— Спасибо, Шон.

— Мне просто повезло, малышка! Подумайте лучше о том, что этот бедолага мог бы нас всех отравить.

— Черт возьми, я об этом и не подумал, — проворчал Эдвардс, он повернулся к Даун и с улыбкой спросил ее: — Вы хотите, чтобы я вернул вашу шкатулку?

— Зачем?

— Вы ведь теперь ничем не рискуете.

— Да нет! Оставьте ее у себя, мне так будет спокойнее.

Эдвардс кивнул головой, зажег спичку и раскурил трубку:

— Где вы нашли бутылку, Деланней?

— В вещах Ваша.

— Теперь остается только выяснить, кто же убил Арчера, — закончил разговор Эдвардс.

Он вышел на полуют и спустился на палубу. Ночь была очень темной, и «Марютея» шла довольно тяжело. Эдвардс, погруженный в свои мысли, медленно шел по палубе. Вдруг он услышал чей-то шепот и остановился за связкой фалов, чтобы узнать, в чем дело.

— Мы близко от берега, значит, это будет нетрудно сделать. — Голос явно принадлежал Вану.

— К тому же старика больше нет и нам никто не помешает, — добавил Келлер.

— Хорошо, но, если погода испортится, мы останемся и ничего не будем делать. Ненужный риск совсем ни к чему. — Келлер плюнул за борт.

— Я больше никогда не пойду в море! Хватит мне всей этой вшивоты и грязи! Все это мне до взблева надоело.

— Надо только помешать этому чертовому типу.

— Кому?

— Деланнею. Я всегда терпеть не мог тех, кто сует свой нос в чужие дела, а этот действительно способен нам помешать, особенно если мы где-нибудь ошибемся.

— Успокойся, — произнес Келлер. — Сейчас давай-ка разойдемся, нас не должны видеть вместе.

Они направились в разные стороны, и Эдвардс вышел из своего убежища.

— Ван! — позвал он.

— Да, месье.

— Идите сюда.

Ван медленно подошел.

— Слушаю вас, — вежливо сказал он.

— Я не люблю разговоров шепотом, Ван.

— Мы же ничего плохого не сделали!

— Вы хотите уволиться в Сан-Франциско?

— Это пока еще только планы.

— Скажите Келлеру, чтобы он пришел ко мне на полубак. Я хочу поговорить с вами обоими, чтобы вы не наделали глупостей.

— Есть, месье.

Ван отправился за Келлером.

И пошла потеха!

ГЛАВА 10

Аллисон и Ватфорд пытались удержать руль. И вот уже три часа провели в этой тяжелой борьбе, стоя бок о бок и сопротивляясь страшным морским волнам.

Ураган налетел на них сразу и напоминал огромную оплеуху. «Марютея» летела по волнам, пытавшимся поглотить ее. В серой дымке из облаков, дождя и водяной пыли почти ничего не было видно.

Когда Эдвардс произвел последние измерения, он определил, что «Марютея» находится в двухстах шестидесяти милях на юго-востоке от острова Кандаву, что южнее Вити-Леву, самого большого острова архипелага. Эдвардс объявил всему экипажу о месте нахождения судна.

Вид моря был страшен. Волны с грозным шумом вставали подобно огромным сине-зеленым холмам с вершинами, покрытыми пеной. Они наваливались на корабль с кормы, пытаясь раздавить судно. Волны казались прозрачными на уровне неба, по которому бежали облака, похожие на дым от гигантского пожара. И всякий раз любая волна могла стать последней, и их дикое давление особенно чувствовали рулевые, прикладывавшие все свои силы, чтобы удерживать корабль. Но они понимали, что от их тяжкого, опасного труда, требующего постоянного внимания, зависит безопасность экипажа и жизнь всех остальных на борту судна.

Ледяной дождь налетал порывами и совсем слепил людей, делая жесткой пеньку снастей, ступеньки скользкими и мокрыми и превращая паруса в наждачную бумагу, о которую обдирали руки.

Ослепленные водяными потоками, отупевшие от грохота волн и порывов ветра, не раз валившиеся с ног от неравномерной качки, промокшие матросы работали как каторжники.