Соль земли. О главных монашеских Oрденах

Бенедиктинский режим, например, монархичен. Бенедиктинский аббат обладает полнотой власти и правит своим монастырем до конца жизни; все монастыри святого Бенедикта представляют небольшие независимые уделы, весьма условно объединенные жезлом «председательствующего Аббата». Доминиканцы, напротив, явные демократы. У них на всех ступенях практикуется принцип избрания на определенный срок, и сходство с нашей системой они довели до того, что весьма часто меняют правительство, т. е. приоров и провинциалов. Тем не менее доминиканская демократия существует уже около восьми веков: такая необыкновенная долговечность объясняется, вероятно, обетом совершенства, который произносят избиратели.

Образ правления картезианцев — аристократического стиля. Настоятель (приор) картезианского монастыря избирается пожизненно, как и бенедиктинский аббат, но, в отличие от последнего, безраздельно правящего своей обителью и ни перед кем не отчитывающегося, картезианский приор подчиняется «генеральному капитулу» — ежегодному и полномочному собранию настоятелей всех монастырей ордена.

Что касается иезуитов, их понимание власти выражается в избрании трех «кандидатов», из которых Папа выбирает «генерала» Ордена, а генерал назначает затем на все должности.

Таким образом, в монашеском мире одновременно практикуются основные классические формы правления, которые политический мир обычно считает несовместимыми. В большинстве Орденов они даже сочетаются. Бенедиктинский аббат-монарх избирается всеобщим голосованием — двухстепенными выборами. Он такой же пленник своего Устава, как английский король — пленник британской традиции, а доминиканцы потому могут слыть демократами, что у них правительственные функции ограничены временем. В монашеском обществе демократический, аристократический и монархический принципы до того смешиваются, переплетаются и сталкиваются, что трудно различить, какова доля каждого из этих принципов в замечательном равновесии всего сооружения. Во всяком случае везде в основе власти лежит принцип свободных — и тайных — выборов. Картезианец голосует, как мы с вами, хотя предвыборная кампания в его монастыре менее шумная, чем на наших улицах. Не увидишь, чтобы кандидат на настоятельство чокался за свой будущий мандат, по той простой причине, что никто не выставляет своей кандидатуры. Вместо шести недель предвыборного красноречия, банкетов, разъездов избирательной кампании, картезианским выборам предшествуют три дня поста и усиленного молчания. Это — конец общественных собраний. Всякое предварительное тайное совещание запрещено, чтобы под предлогом осведомления не смутить суждения избирателей. И, наконец, уставы общины приглашают голосующего помнить следующее: «Если из двух возможных настоятелей один более сведущ в делах временных, а другой — более духовен, надо выбирать последнего».

Монашеские нравы во всем — или почти во всем — противоположны нашим.

В то время, как какой-нибудь продажный «избранник народа», каковы бы ни были размеры полученных им «подарков», может помереть с уверенностью, что хоть кто-то из его коллег «отдаст должное его подлинному бескорыстию», в картезианских монастырях приводят следующий образец надгробного слова над останками одного из руководящих членов Ордена: «Это был бы сносный монах, сумей он победить в себе некоторый инстинкт собственности, сам по себе уже совершенно прискорбный, но особенно неуместный при избранном им образе жизни». Такого идеала совершенства у нас нет, оттого-то мы, в отличие от картезианцев, и имеем удовольствие хоронить все только великих людей.

Глава III Денежный вопрос

Поскольку ордена обладают собственной организацией и правительством, само собой разумеется, что они располагают и своими финансами, распорядитель которыми обычно носит титул «прокурора». Должность эта, отнюдь не возбуждающая зависти, никогда не бывает целью соревнования. В монастырь поступают не для того, чтобы проявлять свои деловые способности. Превосходный монах-траппист, которому выпала ответственность такой высокой должности, сначала послал друзьям письмо с просьбой — вполне естественной — «молиться за него», а вдогонку спешно послал второе, отменяя первое и умоляя, по зрелом размышлении «молиться за монастырь», оказавшийся вследствие его выдвижения в большей опасности, чем он сам.

Настоящий монах безропотно принимает почести, желая, чтобы испытание было коротким, и принимает известие о своем смещении как милость. У иезуитов, кстати, автоматическое «понижение в чине» входит в технику «закалки»: «офицеры» ордена периодически возвращаются в «рядовые» (и не всегда выходят оттуда снова).

Никому никогда не удавалось исчислить средства орденов, хотя эта интересная работа часто предпринималась — с надеждой — государственными финансистами, не сводящими концов с концами.