Солдат двух фронтов

— Я сейчас, товарищ Касков!

Таган еще не знал, что ушедших за боеприпасами Ломакина и Костю наповал сразила автоматная очередь, пущенная из подвала.

Обежав здание и влетев во двор, Таган прикрыл бойцов, дал им возможность проникнуть внутрь помещения. Тем временем Ораз привел с собой еще людей, те полезли в окна училища, внутри которого уже шла жаркая перестрелка.

Эскадрон двинулся дальше. Байрамдурдыев свернул за угол, попал на площадь, густо обсаженную липами. В центре ее на массивном постаменте возвышалась бронзовая статуя Фридриха II — кумира германской империи. Таган на миг остановился, и тут же рядом разорвался фаустпатрон. Лицо обожгло, резануло по щеке, свело челюсть. Шинель залило кровью, голова разламывалась. Второй фаустпатрон не долетел, но Таган заметил окно, из которого стреляли. Он отодвинул Ораза от пулемета и, пустив длинную очередь, заставил врага замолчать.

— Отходи, Таган, — сказал Ораз, — ты ранен, отходи. Потеряешь сознание — погибнешь. Отходи, Таган-джан!

У старшего сержанта кружилась голова, перед глазами возникали и расплывались разноцветные спирали.

— Будь здесь! Сейчас поднесут ленты! — крикнул Таган другу и стал отползать за угол, утираясь красным от крови платком.

Подбежавший санинструктор отвел его в медпункт.

Там военврач Кравченко осмотрел Байрамдурдыева, сделал перевязку и с первой оказией отправил старшего сержанта в медсанэскадрон. Вскоре Таган был уже в полевом госпитале.

Ожидая, когда его осмотрит хирург, Таган мучился от головной боли, но молчал. Военврач, пробегавший мимо, случайно заметил, как из-под шинели Тагана блеснула Золотая Звезда.

— Товарищ старший сержант, что же вы не скажете? Вы же знаете, что вас мы можем посмотреть вне очереди.

— Спасибо вам, товарищ военврач, — превозмогая боль, тихо сказал Байрамдурдыев. — Я потерплю. Я — как все.

Через несколько дней старший сержант настоял, чтобы его отпустили в полк. Там он узнал, что 30 апреля в 13 часов 50 минут был взят рейхстаг. Накануне, еще в госпитале, Таган слышал по радио, что советские войска достигли Эльбы.

В эскадроне Тагана встретили особенно тепло и радостно. Полк стоял в Ратенове — все ждали сообщения об окончании войны. Байрамдурдыев был удостоен ордена Отечественной войны I степени.

Таган писал письмо домой, когда в полк прибыл генерал-майор Коблов с известием о подписании акта о капитуляции Германии. Но окончательно все поверили в победу, только когда по радио услышали выступление Сталина. Кругом поднялась такая пальба, что можно было подумать — снова началась война. Нет, то армия победителей салютовала сама себе.

Таган ушел в соседнюю пустую, разбитую снарядами комнату. Там, повернувшись лицом на юг, он опустился на колени, не в силах сдержать набегавших слез. Он победил! Он одолел смерть! Он, сын туркмена, — в Берлине! Азраилу не пировать. Перед Некиром и Мункиром ему не держать ответа. Он — победитель и прославлен на веки веков!

Через неделю пришел приказ — лучшие солдаты полка поедут в Москву на торжественный Парад Победы. Эскадрон представляли Николай Щипанов и Таган Байрамдурдыев.

Друзья и командир Касков заботливо собрали в дорогу и дружески проводили в Москву прославленных пулеметчиков, лучших представителей второго эскадрона, 54-го, четырежды орденоносного полка, 14-й Мозырской дивизии, 7-го гвардейского Бранденбургского кавалерийского корпуса.

Глава VII. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мелкие капельки моросящего дождя покрывают лицо, скатываются на грудь, собираются на фуражке, стекают на плечи, попадают за ворот парадного мундира. Утро 24 июня 1945 года выдалось хмурым, но этого никто не замечает. Всеобщее ликование делает его счастливым, неповторимым, незабываемым.

Гвардии старший сержант Байрамдурдыев, правофланговый в ряду, стоит с шашкой наголо в развернутом фронтом к Мавзолею кавалерийском полку.

Таган видит, как трибуны Красной площади заполняются нарядными, счастливыми людьми, знает, что такие же ликующие толпы запрудили центр и все прилегающие к нему улицы. За месяц — он жил и готовился к параду в Военной академии имени Ворошилова — Байрамдурдыев познакомился с москвичами, узнал их доброту и хлебосольство.

Сейчас пробьют куранты, и на площади появится прославленный полководец земли Советской — маршал Георгий Жуков. «Не в пешем строю и не на танке — на коне», — думает Таган. Другой знаменитый полководец, маршал Константин Рокоссовский — «Мой командующий! Сейчас проедет совсем близко!» — отдаст рапорт, и сводные полки победоносных фронтов с развёрнутыми боевыми знаменами начнут торжественный Парад Победы на Красной площади. На той самой, с которой соединения — участники ноябрьского парада 1941 года — уходили прямо на передовую.

Чеканят шаг роты и батальоны сводных полков, несут перед собой 360 победоносных знамен. Рядом с Таганом в тесном строю шагают люди разных национальностей, коммунисты и комсомольцы.