Солдат императора

– Парни! В деревне – засада! В рощице слева спрятан секрет. Рыл под сорок. Сколько в деревне – неясно. Не меньше сотни. За деревней – конница. Два-три десятка! Дозорных наших не заметили вроде бы. Сейчас мы им будем делать сюрприз. Значит, так. Строимся. И бегом в лес. Коней там оставим. Вилли! Пять коневодов из молодых на тебе. Дойдем до конца рощи и шагом выходим, направление – деревня. Вперед шагов двести, смещаясь налево, пока не зайдем за рощицу, где секрет. В это время конница обходит их стороной с тыла. Когда они навалятся на секрет, я командую: налево, и все идем рвать гадов в засаде. Пока еще из деревни до нас добегут! А там – по обстановке. Все ясно?! Тогда вперед!

– Погоди, Курт! – сказал кто-то из капралов. – У тебя бартель[34] не застегнут, пропадешь из-за дурости!

Ротмистр пошарил железной клешней у шеи, пробормотал благодарность и что-то поправил. После чего спешился, взял алебарду и встал на правом фланге нашего построения. Конница между тем колонной по два на рысях уходила в обход холма.

– Когда жабоедов почистим, примемся за село! Если хоть одна сука местная с ними – всех пребьем, а деревню пограбим! – воззвал господин ротмистр, после чего воинственно потряс алебардой и скомандовал: – Впере-е-е-е-е-д бего-о-о-о-о-м марш!

И мы побежали. За нами поспешно суетились коневоды, выделенные расторопным капралом Вилли. Как они впятером управятся с сотней коней, я тогда не думал. Я вообще не думал. Я дико боялся.

Рота взошла на холм и остановилась. Впереди лежала деревня, такая мирная и уютная.

– Внимание! – подал голос Курт, уже нисколько не скрываясь. – На поле марш!

Лязгая латами, ландскнехты выбежали из-под покрова оливковых деревьев и быстро построились. По команде ровнять ряды капралы принялись сбивать линии древками алебард, в преддверии драки отдавая последние наставления и отпуская соленые шуточки.

Я поводил руками, проверяя в очередной раз, нормально ли ходят наплечники, не заклинит ли их в самый решительный миг. Мои товарищи занимались приблизительно тем же самым, с небольшими поправками на другие детали снаряжения. Кто-то тревожился за набедренники, кому-то вдруг перестало нравиться крепление шлема к горжету.

Сто двенадцать солдат стояли плотным строем: впереди три ряда пикинеров со своими страшными длиннющими орудиями убийства, за ними – четыре ряда алебардистов, вооруженных весьма разнообразно.

Больше всего было, конечно же, алебард, но встречались и глефы, и кузы, и редкие гутентаги. И двое несли двуручные мечи, в том числе ваш покорный слуга. Мое место было в четвертом ряду на левом флаге.

В случае чего мой неотразимый клинок должен был прикрыть угол строя – самое уязвимое его место. То есть по замыслу начальства должен был, а что получится на самом деле, еще предстояло выяснить. Меня так трясло, что я рук не чувствовал. В настоящий момент ценность моя военная стремительно приближалась к нулю. Тут чья-то тяжеленная лапа ударила меня по плечу, да так неожиданно, что я едва не подпрыгнул.

– Не трясись так. – Я обернулся и увидел обнадеживающий взгляд алебардиста Ральфа, с которым был немного знаком еще по памятному мне походу к Мюнхену. – Сейчас мы им всыплем! Если что – я рядом, помогу.

– Оружие к но-о-о-о-ге! – И сто двенадцать человек со смачным хрустом вонзили подтоки в землю возле правых стоп. – Оружие на пле-е-е-чо! – Сто двенадцать древков и клинков разом рванулись вверх, чтобы потом с шумом и звоном упасть на облитые сталью плечи. – Вперед, шаго-о-о-м марш!

Казалось, слитное движение, в которое пришла вся рота, дружные удары сотни башмаков в землю выбили слабость из моего сердца и дрожь из рук. Я шел в свой первый бой, со мной шагали мои товарищи. Шагали как один, чтобы победить или умереть.

Когда я понял, что не один, когда я ощутил этот единый порыв, черт возьми, мне стало легче! Я словно забыл про себя, перестал думать о своем существе, слившись с многоруким телом моего отряда. Только теперь до меня дошел смысл бесконечных строевых упражнений, которые отучали мыслить самостоятельно и превращали тупейшую совместную маршировку в своего рода ритуал.

Тело работало самостоятельно, без участия головы. Ноги сами отбивали такт, выполняли команды капралов, которые резко выкрикивали все, что приказывал ротмистр, руки придерживали длинный клинок меча на плече. Я даже перестал обращать внимание, какой жалкой горсткой смотрится в поле наша сотня.

Между тем мы добрались до того невидимого рубежа, от которого и начиналась тактическая задумка наших командиров. В рощице слева вдруг раздались вопли и лязг железа, иногда заглушаемые редкими выстрелами. В секрете сидели аркебузиры! Повезло же нам!

Если бы по строю отработали все сорок аркебузиров, или сколько их там пряталось, пришлось бы солоно. Стрелков-то у нас совсем не было! Но неожиданный удар конной роты спутал врагам все карты. Они не ждали атаки с тыла, и теперь, судя по доносившимся звукам, наши спасители занимались резней.