Солдат императора

– Правда. Я уже говорил, что не могу так больше! Полжизни в крови и грязи. Молюсь, мессу наизусть, исповедь, причастие… а в душе – пустыня. Чем мы лучше лютеран? За что убиваем? И евреев этих несчастных… Они просто другие, не хуже нас, так пусть будут! Мы сами по себе, они сами по себе. За что воевать? Разве вот это вот различие стоит смерти? И ведь Лютер-то, положа руку на сердце, не так уж и не прав! И Мюнцер ваш бесноватый тоже. Христос проповедовал служение и веру, а наши попы только с жиру не лопаются. Кругом золото, парча, бархат… Кажется иногда, что это не церковь… домовина это. Внутри – вонь, тлен и разложение. А мы маршируем по земельке и земельку кровушкой поливаем. За эту самую домовину. Ведь не Христу я служу своим мечом!

Ну ладно. Сам напросился.

– Франко, я сейчас скажу тебе несколько неприятных вещей. Как я это вижу. Ты послушай, если я не прав – поправь. Хорошо?

Испанец подобрался, совсем как перед боем, замер, покусал нервически усы и кивнул, вроде как соглашаясь. И я начал под аккомпанемент волн и ветра.

– Ты католик. Настоящий, верный, по рождению и по духу. Ты плоть от плоти католической церкви. Так?

– Так. А ты?

– Я… Мне легче, я на это могу со стороны взглянуть, почему – не спрашивай, я не смогу объяснить. Читал очень много. А ты изнутри. И страдаешь поэтому вместе с церковью. Ведь не думаешь, что ты такой особенный?

– Куда уж мне.

– Согласен? Хорошо. Слушай же неприятные вещи, как я и обещал.

И меня понесло. Взобрался на кафедру. Реликтовое эхо академического прошлого.

– Церковь была единой изначально. Апостолы и семь Вселенских соборов определили жизнь церковную, догматы и Символ Веры, на Святом Писании основанные.

– А как же Иисус? Учение-то его.

– Учение… Иисус не только и не столько учить прибыл. Сын Бога воплотился затем, чтобы смертью искупить первый грех. И учение его – не добрые вести из Иерусалима, а Жертва. Так, не перебивай, я потеряю нить…

– Прости, продолжай. Ты остановился на неприятном. Весь внимание.

– Да. В девятом веке, как ты помнишь, случился раскол, Запад отделился от Востока. Папа провозгласил себя главой Церкви, а Византия не согласилась. Мы называем их схизматиками и еретиками. А правда в том, что мы, католики, настоящие схизматики и еретики. Дослушай! – прервал я мгновенно ощетинившегося Франциско.

– Никакой религиозной догматики, одни факты. Папа римский никогда не был главой Церкви, как не было никогда старшего над апостолами. Глава Церкви один – Бог. Он вечный первосвященник, он тело Церкви, и никто иной. Читаем Евангелие. Любое, например Матфея: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель – Христос, вы же все – братья; и отцом не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на Небесах». Вроде правильно процитировал?

– Все точно. Евангелие от Матфея, глава двадцать третья, стих восьмой. – Мне бы память испанца! И как у него в голове все эти номера удерживаются!? Франциско не выдержал и встрял с репликой:

– А как же апостол Петр? Христос сказал ему сам: «Ты – Петр[107], и на камне сем Я создам Церковь мою, и врата адовы не одолеют ее», – от Матфея, глава шестнадцатая, стих восемнадцать–девятнадцать.

– А что Иоанн Златоуст говорит по этому поводу, помнишь? «На камне сем Я создам Церковь мою, то есть на вере исповедания. А в чем исповедание апостолов? Вот оно: Ты есть Христос, сын Бога Живого». Кстати, Петр, скорее всего, не был римским епископом, иначе зачем ему было писать все эти бесконечные послания «к римлянам»? А папа римский на всех соборах рассматривался только как один из епископов. Один из. Не глава. И председательствовали на соборах всегда самые разные люди, даже один раз вполне светский император Константин. Так что главенство папы – позднейшее изобретение. Это исторический факт. Никак не обоснованное, идущее вразрез и с проповедью самого Христа, и с Соборными уложениями, и со Святоотеческим учением. Продолжаем?

Франко промолчал. Сказать ему было нечего, отчего в душе разгорался нешуточный конфликт, зеркально отраженный на его живом подвижном лице.

– Продолжаем. Основа веры, то, как мы верим, – Символ Веры. Как мы, католики, его читаем? Так же как и все остальные, за маленьким исключением: «И в Духа Святого, Господа Животворящего, иже от Отца и Сына исходящего». Восточные христиане, как ты знаешь, говорят «иже от Отца исходящего». Мелочь для непосвященного. А вопрос наиважнейший. Вопрос о природе божественного триединства. Христос говорил апостолам: «Когда придет Утешитель, которого я пошлю вам от Отца, Дух Истины, который от Отца исходит». И специально добавил, заметь, «который от Отца исходит». С самого первого Вселенского собора в Никее христиане молились «И в Духа Святого, Господа Животворящего, иже от Отца исходящего». Все христиане. И на Западе тоже. Еще в девятом веке в базилике Святого Петра в Риме стояла серебряная доска с Символом Веры на греческом и на латыни, и там не было слов «и от Сына». Таким образом, эта часть католического учения – позднейшее искажение изначального догмата, а значит – ересь.