Солдат удачи

Цветок был великолепен. Толстые мощные лепестки светились в полумраке розовым; багровые зигзаги жил пересекали их поверхность, и от багрового к нежному цвету зари сменялся десяток оттенков — багрянец, пурпур и кармин, переходивший в красное и алое. Казалось, что в лепестках пульсирует кровь, темная в середине и светлая к краю; они подрагивали под ее напором и испускали нежный сильный аромат. Запах был приятен и смутно напоминал о чем-то близком и знакомом в прошлой жизни — о церковных сводах, тихом пении и струящейся в воздухе беловатой дымке ладана.

Место тоже напоминало церковь: стволы — как темные колонны, гроздья плодов — точно светильники, мох — сизый узорчатый камень, а в нем — багрово-алая купель, в каких крестят потомков великанов. Внезапно Дарт сообразил, что этот цветок и в самом деле является купелью и что еще недавно он находился там; это знание пронзило его, как всплеск молнии — память о чем-то огромном, нежном, целительном, обволакивающем израненное тело, призывающем к спокойствию и сну. Он отбросил недоеденный плод и привстал на коленях, почти не сомневаясь в том, что увидит: в самом деле, Цветок изнутри казался огромной коралловой чашей, до краев наполненной розоватой жидкостью. Волшебным бальзамом, исцелившим его…

— Я был внутри? — он показал глазами на цветок.

— Немного пользы остаться снаружи, — пробормотала Нерис, и только сейчас он заметил, как осунулось и побледнело ее лицо. — Цветок Жизни исцеляет даже полумертвых, если они сообразят, что нужно лезть в него, а не пялиться с раскрытым ртом. — Она вздохнула и добавила: — Говорят, что Дети Элейхо купались в этих Цветах и поглощали их сок, не нуждаясь в иной пище. Да и как они могли бы есть плоды? У них ведь не было зубов…

«Кожное питание», — мелькнуло в голове Дарта; он кивнул в сторону деревьев, увешанных оранжевыми дынями, и поинтересовался:

— Тогда зачем же это? Если они не ели плодов?

Нерис с важностью коснулась раята на своем виске, мерцавшего как маленькая звездочка.

— Клянусь Предвечным, ты не слишком догадлив, маргар! Плоды, разумеется, для нас. Для тех, кому Дети Элейхо оставили этот мир. Ешь!

— Я сыт, моя мудрая госпожа. — Он поднялся и стал одеваться, озираясь по сторонам. Цветок, пламенеющий во мху, притягивал его взоры. Поразительно! Один огромный цветок — ни стебля, ни листьев… Но корень, наверное, есть… Он отвлекся от мыслей о магическом Цветке и спросил: — Это место далеко от берега?

— Надо идти от желтого времени до зеленого.

Три-четыре лье, решил он. Неблизко!

— Как ты меня сюда дотащила? Или я шел сам?

— Шел? С такой вот дыркой в животе от дротика трехглазых? — Нерис продемонстрировала ему ладонь. — Ты истекал кровью, глупый маргар! Ты был на шаг от смерти! — Она вдруг всхлипнула, но прикусила губу и справилась со слезами. — Думаешь, ты в самом деле дважды рожденный? Думаешь, что ты умнее просветленной ширы? Можешь не слушать ее и лезть в любую драку?.. А ты ведь поклялся меня защищать!

Дарт застегнул пояс, присел рядом и обнял ее за плечи.

— Ты веришь Предвечному Элейхо?

Молчаливый кивок.

— И веришь, что он посылает правдивые сны?

Она кивнула снова.

— Значит, случилось то, что должно было случиться. Я дрался, защищал тебя и пал от сотни ран, как предсказала ты, блистательная шира. И ты меня спасла… Все, как в вещем сне, не так ли? — Он нежно коснулся спутанных локонов. — Кто мы такие, чтобы противоречить Элейхо? Воля его — закон, и это понятно даже глупому маргару.

Нерис всхлипнула и прижалась щекой к его груди.

— Так как же ты дотащила меня?

— Бхо… тебя нес бхо… носильщик… вот этот… — Она показала дрожащей рукой на паука, все еще дергавшего лапами.

— Откуда он взялся?

— У меня были зерна… два зерна, плохие, старые… бхо получился слабый, но все же он тебя донес. Теперь умирает…

Дарт повернул голову и осмотрел паукообразную тварь. Выглядела она не лучшим образом. По правде говоря, совсем паршиво.

— Жаль, если такое случится с нашей лодкой, — пробормотал он. — Где-нибудь посреди реки, в стае зубастых чудищ…

— Лодка — из хорошего зерна, — возразила Нерис. — Проживет еще много циклов. Двести или триста…

— Это предел?

— Нет. Если зерно хорошее и если пользоваться бхо не слишком часто, дочь может унаследовать его от матери, внук — от деда. Такой бхо не умирает сразу. Жизненная сила его слабеет на протяжении долгого времени.

«Жизненная сила, — подумал Дарт, глядя на паука. — Энергия… Конечно, в этих зернах должен быть запас энергии! Энергии, хранившейся миллионы лет… Может быть, такой же, что сосредоточена в ферале… Она передается бхо, и механизм функционирует, пока запас ее не исчерпан. Но механизм ли? Скорее квазиживое существо, подобное Голему и Марианне. Только не мыслящее, не говорящее, а приспособленное для конкретных дел. Плыть или таскать… Что еще?»