Солдат великой войны

— Почему же ты не научился давать сдачи?

— Как тебе, наверное, известно, улицы в Венеции — это каналы. Драки там очень короткие, потому что через несколько секунд один из драчунов обычно бултыхается в воде. В юности меня несколько раз сбрасывали в воду с мостов и набережных.

— Послушай, я могу тебе показать, как надо вести себя в рукопашном бою, — заявил Алессандро, который не участвовал ни в одной уличной драке. Он оглядел Рафи. — Ты высокий, но, похоже, не очень сильный. Габариты сами по себе не важны. Тебе надо накачивать мышцы. Чего улыбаешься?

— Видишь ли, силы мне как раз хватает.

— Ох, что-то сомневаюсь, — Алессандро покачал головой.

— Шесть месяцев в году я изучаю юриспруденцию, но другие шесть работаю у отца.

— Нарезая котлеты, Геркулесом не станешь.

— У моего отца нет магазина со стеклянной витриной и прилавком. Он оптовый торговец. Его склад размером с Арсенал, и у него сто пятьдесят работников. По большей части, рубщиков. Поскольку рубка мяса требует навыка, а я учусь на адвоката, никто и не собирался показывать мне, как разрубать туши, поэтому я только таскал и развешивал мясо.

— В каком виде?

— Четвертушками.

— И сколько весит одна четвертушка?

— Сто килограмм и больше. Ты надеваешь синюю куртку с капюшоном. Прежде чем взяться за мясо, накидываешь капюшон, чтобы не испачкать кровью волосы. Снимаешь четвертушку с крюка, взваливаешь на спину и несешь. Если она в трюме океанского корабля, до склада идти минут десять. Потом поднимаешь четвертушку на плечо, крепко держишь и вешаешь на крюк. Мясо могут также складировать на земле. Тогда ты поднимаешь четвертушку и взваливаешь на плечи.

— Тогда почему же ты не схватил этих монархистов и не сбросил их с лестницы?

— Я бы никогда такого не сделал.

— Позволь мне показать тебе, что к чему.

— Хорошо, — кивнул Рафи, — покажи.

— В выходные, — пообещал Алессандро, — если будет хорошая погода.

Они пожали друг другу руки.

* * *

Поскольку Алессандро понятия не имел, что показывать, следующие дни он провел в размышлениях, как же все-таки поднять боевой дух Рафи Фоа, и в воскресное утро оба стояли у железнодорожных путей, по которым в лучах зимнего солнца на них надвигался поезд. Чтобы машинисты их не увидели, они прятались в кустах.

— И что мы будем делать? — спросил Рафи.

— Сначала мы запрыгнем на поезд, — ответил Алессандро. — Заберемся на крышу и побежим к служебному вагону.

— Зачем?

— Чтобы люди из служебного вагона бросились за нами в погоню по крышам вагонов движущегося поезда.

— А если нас поймают?

— Не поймают: в этом и есть наша цель.

— Как мы сможем убежать от них, оставаясь в движущемся поезде?

— В десяти километрах железнодорожный мост через реку. Представляешь, как они удивятся, когда мы спрыгнем?

— Представляю, как удивлюсь я, когда мы спрыгнем. Сейчас январь.

— Просто повторяй за мной.

— А раньше ты такое делал? — поинтересовался Рафи, предчувствуя недоброе. Паровоз, грохоча, пронесся мимо, отчего их голоса завибрировали.

— Разумеется, — ответил Алессандро.

Они побежали вдоль поезда и поравнялись с вагоном для перевозки скота.

— Забирайся, как по лестнице, — крикнул Алессандро, перекрывая шум колес. Они лезли, цепляясь за доски, пока не добрались до скользкой закругленной крыши, где ухватиться было вообще не за что.

— А теперь как? — прокричал Рафи.

— Двигаемся к углу, — импровизируя на ходу, приказал Алессандро. Они двинулись к углу. — Цепляйся за край вагона и подтягивайся наверх, опираясь ногами на перекладину.

— Как мне поставить туда ногу? — прокричал Рафи, раскачиваясь в воздухе. — Перекладина слишком мала, да и высоко очень.

— Ничего, хватит с тебя. Подтягивай ноги, — возразил Алессандро. Неровный край металлической крыши резал ему руки. Он напрягался изо всех сил, чтобы не упасть в зазор между вагонами. Рафи следовал за ним.

Шум оглушал: гремели пустые вагоны, проскакивая стыки рельсов, сталь колес скрипела по стали рельсов, клацали сцепки вагонов.

Дым и копоть летели над поездом. Половину времени Алессандро и Рафи приходилось не открывать глаз, вторую половину глаза слезились. Они едва могли дышать. Провались они между вагонами, их бы порезало и размочалило в куски.

Алессандро посмотрел на Рафи, лицо которого застыло от напряжения.

— Забирайся наверх.

— Мне не за что ухватиться, — в отчаянии ответил Рафи. — Слишком высоко. Я упаду.

Алессандро не знал, сумеет ли он сам забраться на крышу. Ладони и пальцы стали скользкими от пота и крови.

— Сможешь. Хватайся руками за крышу. Вот так. — И он начал подтягиваться.

Руки скользили, но он цеплялся за металл, как кошка, и в конце концов забрался наверх. Потом ухватил Рафи за запястье и помог ему проделать то же самое. Вскоре они лежали лицом вниз, тяжело дыша, потные, грязные, руки в крови. Дым то и дело накрывал их черным, вызывающим тошноту облаком.

— И часто ты такое проделываешь? — спросил Рафи.

— Когда выпадает возможность, — ответил Алессандро, сплевывая золу и грязь.

— Ты чокнутый! — прокричал Рафи.

— Знаю.

— А как же тоннели?