Солдатами не рождаются

Еще в госпитале, слушая расспросы разных, в том числе, казалось бы, сведущих людей, он понял, что все же издали они плохо представляли себе действительное положение в Сталинграде, при котором уже в октябре нечего было и думать тащить через Волгу артиллерию на те узкие клочки берега, что еще оставались в наших руках.

— А связь? Телефонная?

— Телефонная.

— Не замыкало кабель под водой?

— Замыкало, — сказал Синцов. — Ракетами дублировали.

Пока шел этот разговор, Туманян, не обращая на него внимания, занимался своим делом. Позвонил по телефону, вызвал «двойку», потребовал какого-то Ильина и, узнав, что тот спит, приказал разбудить.

— Сюда вызвать хочешь? — спросил Бережной.

Туманян молча кивнул, подождал и сказал в трубку:

— Ильин, батальон можете оставить?.. Так. Понятно. Тогда через тридцать минут явитесь ко мне. А прежде чем уйти, вызовите к себе командиров рот…

— Он оторвался от трубки и посмотрел на часы. — На двадцать два сорок.

Туманян положил трубку, и Синцов тоже посмотрел на часы. Двадцать два сорок — через час. Этот Ильин исполняет обязанности командира батальона, потому и придет сюда. А когда они вдвоем вернутся в батальон, командиры рот уже будут собраны для первого знакомства.

Командир полка, видимо, не любил терять времени, да и обстановка не позволяла.

— С вашего разрешения, товарищ полковой комиссар, мы пойдем, — сказал тоненький артиллерийский майор, вытаскиваясь из-за стола.

Синцов встал и освободил проход.

— А чего пойдете, сидите, — сказал Бережной. — Вы боги, от вас секретов нет.

— Зайдем к начальнику штаба, еще раз кое-что уточним, — сказал тоненький майор.

Второй артиллерист тоже вылез из-за стола. Поднялся в круглый в полушубке.

— Разрешите отбыть, — сказал он, не входя в объяснение причин. И, протискиваясь мимо Синцова, добавил: — С вами неплохо бы до утра увидеться; мой НП недалеко от вашего.

Проводив глазами артиллеристов, Туманян развернул карту и начал не с вопросов к Синцову, а прямо с обстановки на фронте полка, с противника.

«Кто его знает, — подумал Синцов, — может, считает вопросы излишними. Кого бог и начальство дали в комбаты в ночь перед наступлением, с тем и воевать».

Смены частей немцы не производили, взятые накануне пленные показали, что перед фронтом полка прежний противник — части 14-й пехотной дивизии немцев. Полоса обороны состоит из трех позиций — по нескольку траншей каждая. Сидят уже три недели и хорошо укрепились.

— Да им это и особых трудов не стоило, — сказал Бережной, оторвавшись от вынутых из полевой сумки бумаг. — На одном из наших же сталинградских обводов сидят. Сидят, сволочи, в блиндажах и окопах полного профиля, вырытых сталинградскими трудящимися. Не то что мы — долбим теперь землю, как кость; пока голову и задницу спрячешь, семь потов спустишь!

Передний край батальона тоже не изменялся уже три недели, за исключением высотки на правом фланге, взятой неделю назад.

— Когда первый раз неудачно брали, — снова оторвался от бумаг Бережной, — командир батальона, до Поливанова был, Тараховский, погиб на ней по-дурацки.

— Не его вина была, товарищ полковой комиссар, — сухо сказал Туманян, и в его сдержанном голосе была обида за неизвестного Синцову, по-дурацки погибшего там, на высотке, командира батальона.

— А я не говорю, что его вина…

— Теперь наши силы… — Туманян памятливо, не заглядывая в лежавший перед ним блокнот, перечислил все, что имелось в батальоне и поступало под команду Синцова. — В стрелковых ротах по шестьдесят пять — семьдесят человек, ручных пулеметов комплект, в пулеметной роте одиннадцать станковых, в минометной — девять минометов. После общей артподготовки продвижение батальона будет поддерживать огнем тот самый майор в полушубке, который недавно ушел, командир приданного артполка.

Синцов прибавил к записям в своей полевой книжке еще одну: «Майор Голубев».

Задача дня состояла в том, чтобы занять на своем участке первую и вторую позиции немецкой обороны на глубину четыре с половиной километра. Занять и закрепиться, имея в виду в дальнейшем наступать на третью.

Туманян показал по карте:

— Сюда.

— А силенок хватит, так и завтра вскочим туда прямо с ходу, — сказал Бережной.

Туманян не возразил, только сделал чуть заметную паузу и повторил:

— Занять первую и вторую позиции. Понятно? — подчеркивая этим, что на ближайший день никакая иная задача перед полком не поставлена и он, командир полка, не ставит ее и перед батальоном. А заранее уверять друг друга в своем желании сделать сверх ожиданий — лишнее.

Скосив глаза на Бережного, Синцов заметил, как тот еле заметно усмехнулся, и подумал о нем: «Все же умный, пилюлю проглотил, а в бутылку не полез».

— Задача дня ясна? — спросил Туманян, все еще не отрывая карандаша от карты и упираясь глазами в лицо Синцову.

— Ясна, — ответил Синцов, чувствуя под его напряженным взглядом, как дорого бы дал сейчас командир полка за то, чтобы чудом знать наперед цену своему новому комбату.

Хотелось успокоить его: зря об меня глаза ломаешь. Все, что смогу, сделаю. И жалко, что нельзя тебе этого сказать.