Солдатское сердце

Фашист сказал, что он хирург, и еще что-то спросил по-немецки.

— Я русский, — ответил Петя, — но отвечать вам не буду ни по-русски, ни по-немецки.

— Значит, разведчик? Партизан? — заговорил фашист по-русски. — Или солдат, но переоделся в одежду не по своему плечу? Юный боец?

— У нас в стране теперь все бойцы. Мы защищаем Родину! Больше ничего не скажу. Расстреливайте, как тех! — Петя кивнул на окно.

Фашист рассмеялся и на ломаном русском языке стал внушать:

— Вас напугали большевики. Мы не убиваем, не расстреливаем людей. Мы освобождаем их от комиссаров. Самая гуманная армия — это германская. Кто бы тебя привез в госпиталь? Русские? Почему же они бросили своих раненых? Скоро и ты, и они, и весь мир поймет, что мы принесли России свободу…

Петя вспомнил слащавые слова врача-фашиста в белом халате, когда из комнаты с окном во двор здоровенные солдаты-санитары приволокли его в сырой подвал. Первый допрос.

— Ну, отвечай, кто ты и как оказался у нас? — вкрадчиво, тихо задал вопрос офицер-гестаповец. — Где ты раздобыл эту вельветовую курточку? — Офицер сделал небольшую паузу, а потом гаркнул: — Фамилия?!

Петр молчал. Потревоженные раны болели, кружилась голова. Чтобы не упасть, он смотрел вниз. На полу капли крови.

— Мы хотим, чтобы ты понял: больше нет СССР и не будет. А тебе жить надо… Ну, я жду!

— Я ничего не скажу! Можете расстреливать…

— Заставим! — крикнул офицер. — Мы знаем, кто ты!

…В октябре трудоспособных узников вывезли в степной район на земляные работы. В большой группе молодых людей, насильно угнанных из захваченных районов, оказался и Петр Косенко.

В БЛОКИРОВАННЫЙ ЛЕНИНГРАД

Пасмурным утром 9 сентября 1941 года двухмоторный пассажирский самолет, за штурвалом которого сидел опытный военный летчик Евгений Смирнов, вылетел с Московского центрального аэродрома и, круто набрав высоту, взял курс на город Тихвин.

Просторный салон разделен перегородкой на две части. Ближе к пилотской кабине в мягких креслах вокруг продолговатого низкого стола вместе с Жуковым сидели генерал-лейтенант Хозин и генерал-майор Федюнинский, которых Георгий Константинович взял с собой по совету Верховного Главнокомандующего для помощи и на случай замены некоторых генералов на Ленинградском фронте. И Хозина и Федюнинского он знал как способных командиров, обладающих широким военным кругозором и отличившихся в сражениях еще при совместной службе. Здесь же был генерал-майор Кокорев, должность которого так и называлась — «для особых поручений», а сказать проще — старший адъютант.

В следующем салоне, ближе к хвосту самолета, разместились адъютанты и личная охрана, которую возглавлял чекист, бывший мастер завода «Электрик» Николай Бедов, высокий человек, атлетического сложения, с острым взглядом, способным сразу заметить все. Группа его не только обеспечивала надежную охрану Жукова, но и выполняла все хозяйственные обязанности, связанные с переездом, размещением, питанием. Всем этим заниматься Георгию Константиновичу, ясное дело, было некогда.

Политбюро приказало Жукову срочно вылететь в блокированный Ленинград и принять командование Ленинградским фронтом, потому что там создалась крайне тяжелая обстановка. Враг, не считаясь с потерями, стремился овладеть городом Ленина — колыбелью русской революции. Георгий Константинович перед отлетом заходил в Генеральный штаб, который размещался в метро «Кировская», беседовал с генерал-лейтенантом Василевским — в то время первым заместителем начальника Генерального штаба, — подробно ознакомился с положением на всех фронтах.

С каждым днем обстановка ухудшалась, а в Ленинграде она стала критической: враг бросил много танков, авиации и пехоты и пытается овладеть городом.

Трудно представить последствия того, если немецко-фашистские войска ворвались бы в Ленинград. Сотни тысяч погибших советских людей, разрушенный до основания город, потеря северных морских путей, последующие удары врага на Москву с севера… Вот что означало бы падение Ленинграда. Этого нельзя допустить!

— Не будем терять время, — сказал Георгий Константинович, когда самолет поднялся под облаками и словно плыл по пенистым волнам, — расстилайте на столе карту и садитесь все поближе. Давайте посмотрим, что мы имеем против 4-й танковой группы войск противника. Чем располагаем для отражения ударов фашистских войск?

Генерал Кокорев достал из полевой сумки остро заточенный двухцветный карандаш и передал его Жукову.

Как уже было сказано, обстановка в целом на всем фронте и у стен Ленинграда в первых числах сентября крайне осложнилась. К городу, носящему имя Ленина, фашисты питали особую ненависть. Гитлер грозил, что он обязательно уничтожит один из символов революции. Всевозможные преграды и рубежи, которые построили сотни тысяч жителей сел и городов, конечно, выполнили свою роль. Они помогли малочисленным войскам и ополченцам изматывать и уничтожать врага, но задержать его мощный натиск было слишком трудно. Гитлер выезжал на Ленинградское направление и торопил своих генералов взять легендарный город.