Солдатское сердце

— Никому об этом не говорите. Ничего не должна знать Октябрина…

Она подозвала командира отряда.

— Этот красноармеец действительно из армии Косенко, могу за него поручиться.

ПОД ЕЛЬНЕЙ

Командуя войсками Резервного фронта, Жуков оставался по-прежнему членом Ставки. Его беспокоило положение на фронтах. 19 августа он доносил:

«Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на путях к Москве, временно отказался от наступления и перешел к активной обороне против Западного и Резервного фронтов. Свои ударные подвижные и танковые части он бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов».

Далее Жуков докладывал о намерениях врага. На этом документе Верховный Главнокомандующий синим карандашом написал:

«В предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт».

На Брянский фронт возлагались большие надежды. Его войска преграждали продвижение немецких танковых дивизий, стремившихся пробиться к Москве с юга.

Командующий фронтом генерал-лейтенант Еременко заверил Верховного Главнокомандующего, что он разобьет главные силы группы войск Гудериана.

Шли тяжелые многодневные бои, воины проявляли мужество и геройство, но задача войскам фронта оказалась непосильной.

Под Ельней тоже не замолкали ни на час упорные боевые действия. Но Жуков не ставил слишком большие цели. Нужно было разгромить четыре-пять дивизий врага, обратить их в бегство и тем самым показать не только врагу, но и всему миру, что Красная Армия может и будет бить фашистскую армию.

Почти все время Жуков находился в войсках. Выезжая в дивизии, он брал с собой генералов — артиллеристов, авиаторов и танкистов и, добравшись до наблюдательного пункта, вместе с ними выбирал направление удара, давал указания об использовании в операции родов войск.

Особенно ожесточенные бои шли непосредственно за Ельню. Противник бросал в контратаку большое количество танков. Порой наша пехота не выдерживала и пропускала их через свои окопы. И тогда выручали артиллеристы. Враг останавливался перед батареями, терял свои боевые машины, а через час-другой начинал все снова.

11 августа из войск в штаб фронта поступило сообщение, что высота Безымянная, с которой хорошо просматривается город, захвачена стрелковой бригадой. Георгий Константинович сверил донесение с картой, подготовленной штабом.

— Не может быть! Высота у врага. Вызвать ко мне командира бригады!

Через час полковник Чалов стоял перед генералом армии и уверенно докладывал, что был на высоте. Там наши.

— Хорошо. Садитесь в машину, поехали!

— Товарищ командующий! — запротестовал начальник личной охраны Бедов. — Это весьма опасно. Данные мы проверим сами. Нельзя туда ехать вам!

— Боишься? Оставайся в штабе. Поехали!

Недалеко от переднего края машины остались за кустарником. Полковник впереди, генерал армии за ним, а позади три человека из охраны во главе с начальником команды Бедовым и адъютант.

Снаряды рвутся и впереди и сбоку. А высота словно безжизненная. Никого не видно! Лишь то и дело вспыхивают фонтаны огня и земли. Противник держит ее под сильным обстрелом. Все чаще приходится кланяться земле. Осколки, как шмели, жужжат над головой. Наконец вершина высоты. В глубоких окопах притаились пулеметчики.

— Вот, как видите, все в порядке, — торжествовал полковник, доказав на деле, что он доложил точно.

Но Георгий Константинович перебил его, не дал договорить:

— Вижу с высоты весь город. За этим и шел сюда. — Жуков долго не отрывал от глаз окуляры бинокля, потом повернулся и увидел появившегося вслед за ним командующего артиллерией фронта генерала Говорова. — А, и вы здесь?

— Выехал вслед за вами, да отстал. — Говоров посмотрел в бинокль и, обратившись к Жукову, сказал: — Хорошая высота, но противник очень близко, орудия прямой наводки замаскированы.

Жуков обратился к пулеметчикам:

— Тяжеловато?

— Теперь легче, — ответил сержант с пепельными усами. Гимнастерка на нем выгорела, под мышками узоры белой соли. — Брать было трудно. А то, что впереди нас враг, привыкли. Выстоим. Вот махорочки у нас нет, товарищ генерал. У вас нет закурить? — спросил он, не зная, что говорит с самим командующим фронтом.

Жуков бросил взгляд на командира бригады. Тот смутился, торопливо доложил:

— К вечеру доставим и горячую пищу и табак, товарищ генерал армии. И подкрепление подбросим.

Адъютант достал из кармана папиросы.

— О! Такие давно не курил, спасибо, товарищ подполковник, — обрадовался сержант. — Налетай, братва!

Молодой боец заулыбался и тоже потянулся за папироской. Пулеметчик шлепнул его по руке.

— Вам пришлют в достатке курева, — сказал Жуков, — не жалейте.

— Не в этом дело, товарищ генерал. Это сын мой, ему рано.