Солдаты без оружия

— О, Настенька! — закричал Чернышев, вскидывая руку над головой.

И то, что он назвал сестричку по имени, а не тетей, как называл всех остальных, почему-то порадовало Сафронова. Он повернулся и увидел Настеньку. Она бежала от госпитального взвода с сияющими главами, чуть ли не вприпрыжку. Сафронов понял, что она любит танцевать и очень стосковалась по танцам.

— Зайчик, краковяк. Будь другом! — закричал Чернышев, выступая навстречу Настеньке.

Она хотела снять халат, но он не дал, уже протянул ей руку. Первые такты музыки как-то само собой совпали с их первыми шагами. Было что-то забавное в стремлении этих людей, словно они всю жизнь ждали своего танца. Он — высокий, грузный, плечистый, она — стройная, миниатюрная, невесомая. Наверное, этот контраст и привлек всеобщее внимание, потому что никто не танцевал, все смотрели на новую пару.

Вот они встали вполоборота друг к другу, поймали ритм и с вызовом, с азартом устремились вперед. Чернышев с удивительной легкостью для его тяжелого тела пристукнул каблуками так, что под ним земля зазвенела, а Настенька запорхала, закружилась вокруг него, а через мгновение полетела по кругу, увлекая его за собой. В белом халате, она сейчас походила на молодую березку, что не устояла, не удержалась, вырвалась и пустилась в пляс.

Кто-то осторожно, но решительно тронул Сафронова за рукав.

— В штаб. Срочно, — сказал посыльный.

Неохотно, чертыхаясь про себя, Сафронов направился к штабной палатке.

НШ был сосредоточен и угрюм. Это тотчас бросалось в глаза, как будто здесь, в штабе, шла другая жизнь, скучная и унылая, как будто НШ специально отдалился и создал себе этот невеселый мирок.

«Вот ведь до чего», — про себя подумал Сафронов.

— Возьмите автомат. Распишитесь, — предложил НШ и, заметив непонятливое выражение на лице Сафронова, многозначительно пояснил: — Кольсо.

Сафронов ничего не понял, но расспрашивать не захотел. По дороге к себе догадался: «Он имеет в виду окруженную группировку немцев. Но при чем здесь мы? Накручивает. Полководец».

Ему захотелось вернуться к людям, на танцы, туда, откуда разносились звуки бодрящего фокстрота, но с оружием появляться было неудобно, и он, еще раз в душе обругав НШ, пошагал к своей палатке.

XXX

Из боевого донесения:

«В НОЧЬ С ПЕРВОГО НА ВТОРОЕ ИЮЛЯ ФАШИСТЫ СИЛАМИ ДО ОДНОЙ РОТЫ ВЫШЛИ В РАСПОЛОЖЕНИЕ МЕДСАНБАТА, ГДЕ БЫЛИ ВСТРЕЧЕНЫ НАМИ ОРГАНИЗОВАННЫМ ОГНЕМ АВТОМАТЧИКОВ, А ТАКЖЕ ЛИЧНОГО СОСТАВА. В РЕЗУЛЬТАТЕ ДРУЖНОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ ПРОТИВНИК ВЫНУЖДЕН БЫЛ ИЗМЕНИТЬ ДВИЖЕНИЕ, ТУТ ЕГО НАСТИГЛИ ПОДОШЕДШИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ САМОХОДНОГО ПОЛКА.

ИМЕЮТСЯ БОЕВЫЕ ПОТЕРИ, С НАШЕЙ СТОРОНЫ ТРОЕ УБИТЫХ И ВОСЕМЬ РАНЕНЫХ, СО СТОРОНЫ ФАШИСТОВ ОДИННАДЦАТЬ УБИТЫХ, А РАНЕНЫХ ОНИ ЗАБРАЛИ С СОБОЙ, ЧТО ВИДНО ПО СЛЕДАМ НА ТРАВЕ И ДЕРЕВЬЯХ.

В НОЧНОМ БОЮ ОСОБЕННО ОТЛИЧИЛИСЬ СЛЕДУЮЩИЕ ТОВАРИЩИ…»

Это произошло, как землетрясение, неожиданно, быстро и нестрашно. Ночью, спросонья напугаться не успели, пришлось мгновенно действовать. Нашлись люди, которые побудили к разумным действиям, подсказали, что делать, подали команду.

Возвратясь с танцев, Галина Михайловна тотчас отпустила туда свою сестричку Настеньку.

— Я ж обещала прислать замену, — объяснила она Сергею, хотя он вовсе и не требовал объяснений.

— Могла бы и сама еще потанцевать, — сказал он.

— Она помоложе. И она танцы очень любит. А главное — у меня раненые. Ты же видишь, я еще не свободна.

Они сидели посредине палатки у столика с лекарствами. Ранеными занимались санитары. В палатке было уже мрачновато, но света еще не зажигали.

Наступило относительное спокойствие. Только раненный в живот, лежащий в дальнем углу, громко сосал смоченную водой салфетку. Остальные прислушивались к музыке. Звуки баяна долетали сюда, наводя солдат на добрые, щемящие сердце воспоминания.

— Тебе не пора? — спросила Галина Михайловна.

— Я до утра могу.

— Ну что ты, — сказала она, хотя ей было приятно, что он рядом, и в душе она молила, чтобы эти минуты длились как можно дольше.

Задорный краковяк долетел до палатки, и Галине Михайловне показалось, что это ее счастье пляшет и радуется вместе с нею.

— А тебе ничего не будет? Обойдется? — спросила она.

— Не беспокойся. Я официально договорился.