Солдаты без оружия

— Да, да, — отозвался Сафронов, выдергивая пистолет из кобуры.

— Оружия бы… У нас ничего нет. У одного Супруна автомат.

Тут Сафронов различил весь свой взвод — и сестер, и санитаров. Они лежали неподалеку от палатки у ближайших берез, а чуть вперед выдвинулись Кубышкин и Супрун.

По всему лесу шла стрельба. Эхо разлеталось, усиливая выстрелы, крики, голоса. Казалось, кричат и стреляют повсюду, и было непонятно, где наши, где враги. Но впереди были Кубышкин и Супрун, и они, как компас, указывали направление. «Значит, враг там», — догадался Сафронов и начал вглядываться в темноту. Впрочем, темноты, как таковой, не было. Стволы берез отсвечивали, и только внизу между ними клубилась мгла.

В первое мгновение Сафронов не видел, по кому стреляют товарищи и кто стреляет в ответ. Он по привычке умелого стрелка, каким был еще до войны, посоветовал:

— Стрелять прицельно.

И будто эхо отдалось оправа от него, там, где выстрелы раздавались особенно часто:

— Присельно.

Он тотчас узнал голос НШ.

«Значит, он там. И там штаб. И там…»

Тут он вспомнил, что в батальоне есть еще тяжелораненые, послеоперационные, они в госпитальном взводе. Им конечно же нужны помощь и защита.

— Девушки, — произнес Сафронов командным тоном, — ползите к госпитальному, девушки…

— Уже, — послышался голос Любы.

По шороху травы и листьев он понял: девушки выполняют его приказание. Все это длилось секунды. Время будто ускорило свой бег. Его отсчитывали не часы, а вот эти автоматные очереди, что раздавались со всех сторон.

«Ну где же, где же враг?» — только хотел было спросить Сафронов, но тут увидел метрах в пятидесяти от себя, как от одной березы к другой метнулась тень. Он вскинул руку, но выстрелить не успел, а точнее — удержал себя от необдуманного выстрела.

«Надо с упреждением», — сказал он сам себе, будто находился не в лесу, не в ночном бою, а на учебном стрельбище, в той недалекой юности.

— Прицельно, — уже твердо повторил Сафронов и рывком поднялся, укрываясь за ближайшим деревом.

Стоять было, конечно, правильнее. И обзор лучше, и стрелять удобнее.

— Товарищ гвардии… а нам-то что?

— Тихо.

От березы, взятой им на примету, снова метнулась тень. Сафронов уловил направление ее движения, взял на полкорпуса правее и нажал на спуск. Выстрел прозвучал резко, словно ударили по стволу, и почти одновременно тень как бы надломилась, пытаясь сохранить равновесие, и рухнула.

— Сверзился! — восторженно вскрикнул Галкин.

— Тихо. Ложись.

Сафронов, сам не зная почему, подал команду «Ложись», но она оказалась кстати. Едва они шмякнулись на траву, пули заприсвистывали над головою, а одна, ударившись о ствол, пошла рикошетом, словно удивляясь этому факту: фи-и-и.

«А они, березы, действительно охраняют нас, как верные друзья», — подумал Сафронов и тотчас отогнал эту ненужную мысль.

— Вот что, — сказал он, стараясь говорить тихо, — тем, кто без оружия, тоже ползти к госпитальному или к штабу.

Чуть сбоку от того места, куда он стрелял, снова метнулась тень. Сафронов выстрелил, но опоздал и сам себя обругал: «Мазила» — и где-то в себе удивился этому слову, которое к месту звучало тогда, в той довоенной юности, и никак не подходило к данной обстановке.

— Слышите, санитары?!

— Тута. Слышим.

— Трофимов!

— Я.

— А где Лепик?

Сержант не ответил.

— Ладно. Ползите вдвоем.

«А его я все равно отправлю, — взъелся Сафронов. — Это ж надо… Бой идет. А он… Спит, что ли?»

— Рота, в обход! — донеслось из района госпитальной палатки.

Голос был незнакомый, привычно-командный.

«Какая рота? — удивился Сафронов. — Разве что подкрепление? Откуда?»

Раздался взрыв гранаты.

«Значит, там центр боя, — догадался Сафронов. — Это где-то у штаба».

Вновь мелькнула тень, и почти тотчас раздалась короткая автоматная очередь.

— Супрун, ты? — негромко окликнул Сафронов.

— Нет.

— Я полоснул, а что? — отозвался Кубышкин.

— У тебя ж пистолет…

— Патроны кончились.

— Тихо.

«Значит, у нас автомат и мой пистолет, — рассуждал Сафронов. — Может, и Супруна туда отправить? Нет, пусть остается на всякий случай. А может, и нам туда? Там основной бой. Пожалуй, останемся здесь, на всякий случай, для прикрытия».

— Располземся пошире, — приказал Сафронов. — После выстрелов обязательно меняем место.

У штаба продолжали стрелять. Доносились автоматные и пистолетные выстрелы. Редкие взрывы гранат. Немецкая и русская речь.

Вдруг выстрелы стали отдаляться, отходить в сторону, в глубь леса, словно их относило ветром. Но никакого ветра на самом деле не было.

— Кажись, отходят. А что? — опросил Кубышкин.

— Лежать, — приказал Сафронов.

Сделалось тихо и страшновато. Неизвестно было, что там происходит и что делать дальше. Неизвестность была невмоготу.

— Супрун, — прошептал Сафронов, — ползи-ка к штабу, узнай…

Но в этот миг затопали сапоги, послышался знакомый голос Галкина:

— Товарищ гвардии… вас к штабу… А они это… враг-то убег.

Все вскочили и заговорили одновременно:

— Что там?

— Как наши?

— Все целы?

Сафронов оборвал вопросы:

— Я лично узнаю. Галкин, принесите-ка фонарик. Он там, в моем углу.

Галкин кинулся в палатку, обо что-то запнулся, выругался, а потом пронзительно прошептал: