Солдаты эры Водолея

Марина вернулась в пятницу. Он ждал ее! Едва переступив порог, чмокнула Вадима в губы. Положила сумочку. Сбросив туфли, проходя в комнату, уже расстегивала блузку.

— Если бы ты знал, какие это были сумасшедшие дни! — обернулась она с улыбкой. За блузкой она легко сняла ажурный лиф и привычным движением руки швырнула его на диван. — Идем в кроватку, милый, я соскучилась!

«Интересно, кто же первый удостоился этой чести быть с вами? — обнимая ее, не мог не подумать Вадим. — Ваш покорный слуга или полуотставленный муж?»

Ее кожа была чуть солоноватой — отпечаток теплого августовского дня; еще Марина пахла духами — пряно и тонко. Она была нежной, все умела, все знала… Через час, выходя из душа, обернутая полотенцем, Марина спросила:

— Ну, как продвигаются наши дела с загадочным господином… как бишь его… Бобсбергом?

— Остбергом.

— Да-да, Остбергом.

— Никак. Конечно, есть выход, написать ему и спросить: а кто вы, собственно, такой? А можно послушать твоего совета — взять и поехать.

— У меня есть идея, — она лукаво улыбнулась, садясь на кровать. — А что, если он не женат? Тогда ты меня выдашь за свою сестренку. Разве можно в меня не влюбиться?

Вадим отрицательно покачал головой:

— Нельзя.

— Вот видишь. А нам давно пора выбираться из нищеты. Может быть, это — шанс. Может быть, твой Бобсберг-Остберг только и мечтает жениться на прекрасной русской женщине. Молодой и страстной. А я уж, будь уверен, смогу его окрутить.

— Ты меня так легко бросишь?

— Ну что ты! — Марина переползла к Вадиму на колени. — Ты будешь моим любовником. Ведь наверняка твой Остберг — старик!

— Жила бы ты прежде — была бы куртизанкой, — вздохнув, сказал он.

— Все может быть, — отпуская полотенце на высокой груди, обнимая Вадима, согласилась Марина. — По мне так — достойная профессия!

5

В субботу, в два часа дня, Вадима поднял телефонный звонок. Встав с дивана, он подошел к столику, взял трубку, плюхнулся в кресло.

— Алло?

— Привет, это Дронов. Давай-ка, дуй быстро ко мне.

— А что случилось?

— Приедешь, расскажу. И не тяни время. Это касается твоего иностранца.

Через полчаса Вадим входил к квартиру отцовского друга. Аристарх Иванович указал широкой ладонью на комнату:

— Прошу.

…На ковре лежал цветной плакат. Там, наверху огненной пирамиды, стоял молодой мужчина — статный, темноволосый, в черном фраке и цилиндре, с тростью. Он был худощав, но чувствовалась в его фигуре недюжинная сила. Лицо этого человека было как раз из тех лиц, которые называют аристократическими, утонченными. Надпись гласила: «На манеже — Белый Король!»

— Кто это? — спросил Вадим у хозяина дома.

— Здесь же написано: «Белый Король», — ответил тот. — Всемирно известный маг, самый талантливый изо всех иллюзионистов на нашей планете. Копперфильд в сравнении с ним — ребенок. Эта пирамида Белого Короля из огненных кругов — чудо. Никем не раскрытое. Вообще он был мастер на всякие чудеса. Его все звали «маэстро». Двадцать пять лет назад мне удалось познакомиться с ним в Мексике, — продолжал Аристарх Иванович. — Мы были там на гастролях. С одним представлением заехал туда и Белый Король. Тогда, четверть века назад, он пожал мне руку. Помню здоровенный изумруд в золотой оправе на его безымянном пальце! Мы, советские артисты, смотрели на этого мага, как на восьмое чудо света. Что и говорить — кудесник, да еще богач! Маэстро назвал меня «русским богатырем». А еще сказал: «У меня такое чувство, точно я вас давно знаю. Очень давно!» Вот так-то! А спустя еще лет десять мне передали журнал «Штерн». На Белого Короля было совершено покушение. В него стрелял спятивший тип из Скандинавии, некий Адольф Адельборг, уже старик. — Аристарх Иванович взял со стола старый немецкий журнал, развернул его. — Взгляни на эту физиономию…

Вадим поморщился: рожа у типа и впрямь была неприятная, к тому же едкая, с хищным взглядом. Сам он был сухоньким, в задрипанном плащике и беретике, с жидкими седыми волосами. Полисмены крепко скрутили эту щепку.

— Он выпустил в маэстро обойму с близкого расстояния, — продолжал Дронов. — Этот говнюк не объяснил своего поступка. Кажется, его признали сумасшедшим. Белый Король выжил, но уже не смог принимать участия в выступлениях. — Аристарх Иванович откашлялся в кулак. — Помню, когда маэстро пожал мне руку, я представился. И он — в ответ. Знаешь, как его звали? — Дронов ткнул в гостя пальцем. — Константин Остберг. Ка Остберг.

Вадим с недоверием посмотрел на плакат.

— Но какое он имеет отношение к истории? Простой циркач… — Вадим осекся, но Аристарх Иванович великодушно пропустил его реплику мимо ушей.

Он взял со стола еще один старый потрепанный журнал, на этот раз «Вокруг света», развернул его.