Солдаты эры Водолея

– У вас есть этот Меч, – надвигаясь на них, проговорил Лонгин. – И не пытайтесь отдать нам другое оружие. Риму известно, каково оно! Стойте же, князь, ни шагу более! – повелительно выговорил он.

– Это – мой дворец! – прорычал Шахамсур. – И вы не смеете указывать мне!

– Нет! – грозно бросил Лонгин. – Мир принадлежит Риму! И вы – не исключение, князь! И Риму принадлежит меч Марса! – Он-то знал, как надо разговаривать с мелкой знатью провинций в их собственном доме! – Сюда идет когорта легионеров из Харата, – продолжал сенатор. – С ними катапульты и сирийская конница. Завтра они будут под стенами Шамсура. Если через четверть часа Меч не будет лежать здесь, – Лонгин указал рукой перед собой, – вы пожнете бурю, князь Шахамсур!

– Но раньше вы умрете сами, – прошипела Ханаш. – В этом дворце! Сегодня!

Аристарх и Варений, следившие за этой сценой, вытащили мечи. Вытаскивали мечи и охранники Шахамсура. В любую минуту спор мог перерасти в битву.

– Скажите этой девчонке, чтобы она не грозила Риму, – сказал Лонгин. – Это и ей может стоить жизни!

– Она видит наперед, – усмехнулся князь. – И вы, римляне, не исключение для нее! – Он засмеялся. – Хотя я и знаю, кто вы на самом деле, вы не сильнее нас!

Трибун Павлиний Коралла не выдержал первым: стеной он встал между спорщиками – Константином Лонгиным и князем Шахамсуром.

– Сенатор, нам стоит покинуть дворец, – вполоборота сказал он. – Нас мало. Мы должны дождаться наших солдат. Во имя Юпитера, сенатор, прошу вас…

– Проклятые римляне! – неожиданно выкрикнула Ханаш. – Будьте прокляты!

Она бросилась на первого, кто стоял перед ней – им и оказался Павлиний Коралла. В ее руке блеснул длинный острый кинжал – его она всадила по самую рукоять в открытую шею трибуна. Вырвала кинжал и ударила вновь, опять вырвала, и кровь фонтаном выстрелила из рассеченной артерии. Трибун, прошедший много войн, не ожидал такой смерти! Схватившись за шею, он покачнулся и, шагнув назад, повалился на мраморный пол. А Ханаш, тотчас отскочив в сторону, бросилась на Лонгина. Но прежде Александр успел выхватить меч из ножен и направить в ее сторону. В слепой ярости молодая женщина не заметила смертоносного жала. Она опомнилась только тогда, когда римский меч пронзил ее насквозь – через живот. И теперь окровавленное лезвие торчало из ее спины.

– Будь проклят! – вцепившись в плечо Александру, прошипела она, и глаза ее стали стремительно угасать.

Он сам плохо понял, что случилось, и все еще поддерживал ее – мертвую, пронзенную его мечом.

– Ханаш! – хрипло проговорил князь Шахамсур. – Дочь моя!! Дочь…

– Уходим, – взглянув на истекающего кровью трибуна Кораллу, которому уже нельзя было помочь, тихо проговорил Лонгин. – Очнись, Александр! – Сенатор увидел, что его племянник все еще не может прийти в себя, удерживая труп молодой женщины. Тогда он ухватил ее за плечо и оттолкнул – тело Ханаш соскользнуло с меча и упало в руки князя Шахамсура, который покачнулся, удерживая погибшую дочь. А потом она сползла на пол из его в миг ослабевших рук – упала криво, на бок, и ее черные косы перехлестнули лицо. Александр стоял, не двигаясь, взгляд его остановился на родинке, прилипшей к верхней губе юной женщины. Одно дело было зарезать изувера Септима, губителя христиан на арене Колизея, и совсем другое – лишить жизни шестнадцатилетнюю девочку. Пусть даже источающую яд…

– Ты убил змею, дочь змеи, – тихо сказал Лонгин. – Идем же!

Но Александр точно не слышал его. Князь Шахамсур отступал назад, глаз не сводя с убийц своей дочери, и это отступление не предвещало ничего хорошего гостям.

– Убейте их! – закричал он что есть силы, когда оказался в безопасности. – Убейте их! Всех!!

И тотчас открылись двери, что находились за княжеским троном, и целое войско, вооруженное копьями и кривыми мечами, хлынуло в парадную залу Шамсура.

– О, Господи, – тоже доставая меч, проговорил Лонгин, – надо было послушаться Варения и сжечь этот город. Но теперь уже поздно – придется драться! – Он обернулся к двум десяткам легионеров, что сопровождали их во дворце. – Римляне, к оружию!

Но легионеры уже были готовы к битве – они держали мечи наперевес, готовые отразить нападение врага.

А у того был численный перевес – и еще какой! Около полусотни солдат Шахамсура врезалось в ряд легионеров, едва успевших закрыть собой двух патрициев – Лонгина и его племянника. Несколько копейщиков ударили точно, поразив римлян, но большинство нападавших было отбито – легионеры отразили первую атаку и перекололи два десятка шамсурцев. Тут же люди Шахамсура ударили вновь и опять потеряли десятка полтора людей. Легионеры ответили контрударом и стали теснить противника. Увидев это, Шахамсур в окружении своих подданных поспешил к дальним дверям залы, откуда высыпали новые его солдаты.

Отпускать князя было нельзя – и лучше других об это знал сам Лонгин! К тому времени его плечо было рассечено – один из ударов врага он отражал в первом ряду своих легионеров.